Победитель получает все

Она делает это ради него. Ради того, чтобы защитить его. Он возненавидит ее, ну и пусть, он никогда не простит ей, ну и пусть. Она любит его, и ради него готова на все. Не в силах смотреть Шейну в лицо, Сесили уставилась в пол.

– Пора с этим кончать, – голос Шейна прозвучал глухо и надтреснуто – видимо, он понимал, – тут ничего нельзя поделать.

Язык плохо повиновался Сесили, слова не хотели слетать с губ, но, сделав усилие, она выдавила их из себя:

– Да, нужно кончать.

Ее едва не стошнило.

– Почему? И ради чего? Для того чтобы выйти за того, кого не любишь, и бороться за место в конгрессе, куда тебе совсем не хочется?

– Нет, хочется. И всегда хотелось. – Она повторила заученные в течение многих месяцев или даже лет слова, как попугай. Утратившие смысл, пустые слова. С таким же успехом она могла бы сказать, что хочет полететь на Марс. И выборы, и Марс были для нее столь же равноудалены по своей бессмысленности. Тем не менее, она упорно гнула свое: – И я добьюсь этого.

Шейн встал и подошел к ней. Вокруг стояла удивительная тишина, пронизанная напряженным волнением. Подойдя вплотную, он приподнял ее голову за подбородок и взглянул прямо ей в глаза.

В них стояли слезы, но усилием воли Сесили прогнала их прочь. Ей нельзя было плакать. Только не здесь, и не сейчас. Когда она будет одна, вот тогда будет можно.

Шейн смотрел ей в глаза, это было невыносимо, казалось, что это продолжается целую вечность. Он стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки.

– Я не верю тебе.

Она нервно сглотнула:

– Как хочешь, твое право.

– Ты любишь меня?

Этот вопрос оказался труднее, чем предыдущий. Уклончивый ответ тут никак не мог пройти. Слезы навернулись на ее глаза и медленно заскользили по щекам. И тут Сесили произнесла самую большую ложь в своей жизни:

– Нет.

– Лгунишка.

Он поцеловал ее. Его губы приникли к ее рту с отчаянной жадностью. Сесили попыталась остановить его, но тщетно, ее тело невольно с не меньшей жадностью откликнулось на поцелуй.

Ее губы буквально прилипли к его губам.

Шейн пригнулся, намеренно удлиняя поцелуй.

Их языки коснулись друг друга.

Они целовались так, как, вероятно, целуются на небесах. Слезы горечи, стекавшие по щекам Сесили, вдруг стали сладкими – не от тепла ли его горячих губ?

Он обнял ее покрепче и привлек к себе, так придвигает к себе любимое блюдо, жадно желая его отведать, настоящий гурман. Застонав, она сама как можно плотнее прильнула к нему.

Она не могла больше без него.

Она хотела его.

Потянув за прядь ее волос, Шейн откинул назад ее голову.

– Не лги мне, Сесили. Скажи лучше правду.

На Сесили словно вылили ведро холодной воды. Она отодвинулась и отступила на шаг назад. Он не удерживал ее. Он убрал руки, и вместе с ними ушло их тепло, опять в этом мире стало холодно и одиноко. Шейн нахмурился, черты его лица погрубели, стали жестче. Сесили как можно быстрее снова надела на себя маску Снежной Королевы, и пронзительный, жесткий взгляд Шейна отскочил от нее, как мяч от стенки. Ей не надо было больше лгать. Теперь она была готова сказать правду, и она ее сказала:

– Я выхожу замуж за Майлза Флетчера.

Она вся собралась, готовясь к злобно-сердитой вспышке, но Шейн не стал изливать на нее свой гнев.

Вместо этого он, так же как и она, отступил на шаг назад и облил ее нескрываемым презрением:

– Прекрасно. Не буду тебе мешать.

Острая боль пронзила Сесили, ее сердце было разбито, она поняла, что означают его слова. Но хуже всего было то, что она сама разорвала нити, связывавшие их обоих. Она перешла за черту, разделявшую их, отрезав путь к примирению.

– Вот и хорошо, – кивнула она.

Шейн тоже кивнул. Их кивки до смешного напоминали тот момент, когда обе стороны, заключившие контракт, выражают согласие.

– В таком случае давай договоримся, – произнес Шейн. – Теперь будем держаться друг от друга на расстоянии. До дня свадьбы уже недолго.

Сесили расправила плечи и выпрямилась. Ее слезы высохли. Ну что ж, то, что должно было случиться, случилось. Они расстаются. Навсегда.

– Согласна.

Губы Шейна искривились в сардонической усмешке.

– После свадьбы станет легче. Мы будем видеться только по праздникам. Очень скоро все забудется, как будто ничего и не было.

Итак, все кончено. Сесили захотелось уйти к себе, и как можно скорее – чтобы вволю выплакаться в одиночестве.

– Спокойной ночи, Шейн.

Сесили пошла прочь. Заглушив голос сердца, отбросив все надежды на будущее, которые казались такими близкими и легко осуществимыми еще совсем недавно – прошлой ночью. Призвав на помощь всю свою выдержку, натренированную годами, она вошла в дом, прошла через холл, кухню и через задний вход вышла во двор.

Очутившись на воздухе, она машинально свернула к реке, затем, повинуясь безотчетному порыву, направилась к дому Грейси. Почему туда шла, Сесили не знала, может быть потому, что оставаться сейчас наедине со своим горем для нее было просто невыносимо. Ее губы дрожали, когда она постучалась в дом Грейси.

Двери открыл Сэм. Сразу поняв по лицу Сесили, что случилось что-то серьезное, он отступил, приглашая ее зайти:

– Я сейчас позову сестру.