Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

– Мы посмотрели пленку. Распечатать здесь негде, так что с лупой посидели. Допросили остальных пленных. В общих чертах они подтвердили показания того уголовника, которого ты привел. Здесь недалеко действительно существует хранилище химического оружия.

– Я бы не лазил туда, – с уверенностью покачал я головой, – если он не соврал, там столько гадости, что тронешь ее – и придет конец всей округе.

– Тем не менее это придется сделать, – упрямо возразил лейтенант. – Наше положение уж очень шатко. Ты ведь знаком с местными реалиями. Все очень непросто, и нас могут раздавить в любую секунду. Отношения с немцами, которые проводят работы в Лебедях, крайне напряженные. В этих условиях нам необходим мощный и серьезный козырь.

– Если немцы нашли это хранилище ОВ, оно давно уже ликвидировано и залито бетоном.

– Пленный показывает, что хранилище законсервировано, однако к нему легко получить доступ. И у нас есть основания верить ему.

– Вы недоговариваете… – усмехнулся я. – Если мы по одну сторону баррикад, будьте любезны дать всю информацию.

– Хорошо, – с готовностью ответил Свиридов, – мы допросили остальных участников группы Ловкача. Они выдвигают иную версию своей вербовки и цели их похода. Однако в главном они совпадают: хранилище действительно существует и именно там, где указано в документах.

– И вы хотите, чтобы я все это раскопал?

– Совершенно верно, – не стал отпираться Свиридов, – нас очень мало. Ослабить Лебеди – значит отдать их немцам. Искать другую базу не резон. Сейчас у нас «худой мир», который, как говорят, лучше «доброй ссоры». Мы вынуждены пойти на эту временную меру. Отвлечь большие силы невозможно. Два человека – это все, что мы можем выделить для поиска. Если ты присоединишься к ним, это значительно повысит шансы. Судя по рассказам Москвичева и Илюхина, ты действовал отлично. Не спасуешь и на этот раз.

– Я могу отказаться? – чисто ради проформы спросил я.

– Можешь, – без запинки ответил Свиридов, – нельзя требовать того, что человек делать не хочет. Ты можешь отказаться. Можешь хоть сейчас уйти.

Подобная готовность считаться с моим мнением повеселила. Я даже улыбнулся. Выскажу сейчас желание спрыгнуть, отправиться к немцам, так я даже за порог не выйду. Уверен на все сто процентов. Сколько бы я хорошего ни сделал, и сколь бы радушно ни принимали меня, выпускать с подобными знаниями к немцам – верх глупости.

– Почему вы верите Ловкачу?

– Это не вопрос доверия. Допрошены те, кто был с ним. Все показывают одинаково.

– То есть это правда? – недоверчиво скривился я, не в силах полностью поверить в рассказ Ловкача.

– Про оружие – правда, все остальное – бред сивой кобылы. Никакой он не майор. Обычный урка, которого кто-то нанял добраться до хранилища архивов в городе. Удалось ему не сразу, но цели своей он все же достиг. О заказчиках его подельники не знают, а он сам твердо стоит на своей версии. Но сейчас не об этом. Речь о другом.

– Речь о моем согласии, это понятно, но почему именно я? Вы разглядели во мне матерого диверсанта? – Кое-какая смутная догадка у меня была, но оглашать ее раньше времени я не хотел.

– Нас мало. Я уже говорил об этом. Большие силы мы послать не можем. Двоих-троих. Каждый человек на вес золота. Поэтому я и предлагаю быть тебе в составе этого отряда.

Я задумчиво покрутил кружку по столу. Поднял ее, допивая последние капли уже остывшего чая. Похоже, времени на отдых у меня просто не будет.

– И когда отправляться?

– Сегодня ночью, – живо отреагировал лейтенант, – чем быстрее все произойдет, тем лучше.

Черт! Мне даже выспаться толком не дадут.

– Хорошо, я вписываюсь.

А что еще я должен был ответить?

Нельсон

Толком пообщаться с Боном мне больше было не суждено. После краткого описания героического побега из тюрьмы и разгрома города мой товарищ убыл по каким-то своим делам. Следующий раз он посетил меня ближе к ночи, известил, что «партия сказала «надо» и потому в скором времени он отправляется на выполнение какого-то важного задания. Предупредил, чтобы я без него не хулиганил, прекратил избивать немцев и соблазнять девочек, да и вообще берег себя.

Несмотря на оптимистичный тон, неладное я, что называется, почуял. Бон ничего не сказал о характере задания, сроках его выполнения, да и выглядел, надо признать, озабоченным.

Видя, что прощание у нас не выходит, мой товарищ, вздохнув, присел на кровать и хлопнул меня по плечу. Грустно как-то улыбнулся и подмигнул:

– Нормально будет все. Прорвемся, Нельсон. Ты, главное, запомни вот что – никогда не сдавайся. Понял? Никогда, Нельсон, какие бы ни были расклады, даже полная безнадега, не сдавайся. Усек?

– Усек, – усмехнулся я довольно неожиданному нравоучению.

Бон, похоже, нащупав нужную волну, добавил:

– Как там было? Наше дело правое, победа будет за нами. И – не сдавайся.

Выдавил из себя улыбку и, стремительно поднявшись с кровати, скрылся за дверью.