– Хорошо. Четверо, стоящие рядом с пленными. Работаешь справа двоих, я – левых. Затем перенос огня на дальнюю двойку, которая у крыльца.
Я прервался на несколько секунд, поскольку впереди произошло какое-то движение. Один из немцев переместился, подошел к пленному и выстрелил в него. Уголовник упал, зажимая ладонью рану в плече, и разразился трехэтажным матом.
– Всем понятно? – Видя, что диспозиция не изменилась, я перешел к финалу инструктажа.
– Так точно, – слитно откликнулись боец и лейтенант.
– Москвичев, огонь! – скомандовал я, наводя прицел на раздухарившегося немца, который выстрелил в раненого вновь.
Сосредоточенный огонь с короткой дистанции оправдывает себя всегда. Плюс фактор внезапности. И, главное, хороший пулеметчик. Весь обстрел не занял у нас и двадцати секунд.
Кого-то из немцев трясло в агонии. Кто-то стонал сквозь зубы. Я не мог поручиться, что мы уничтожили всех, однако основная масса в той или иной степени была поражена. Убить сразу и всех было бы трудновато. Несмотря ни на что, человек – весьма живучая скотина. Для гарантированного умерщвления ему необходима пуля в мозг или какой-то иной важный орган.
И на поляне было кому заняться этим.
– Ловкач, вставай! – перезарядив автомат, выкрикнул я.
Один из зэков, словно по команде рухнувших на землю в самом начале перестрелки, вскинул голову и совершенно безбоязненно поднялся на ноги. Безошибочно определил наше местонахождение: кусты, скрывавшие нас, мы основательно проредили огнем.
– Шустрый, – без особого удивления констатировал уголовник. – Спасибо.
– Ловкач, с тебя контроль. Еще одного подними, не больше. Остальные лежат! Кроме этих есть еще немцы?
– Нет. – Уголовник, делая знак одному из своих, покачал головой, а затем подошел к умирающему немцу. Вырвал у него из рук пистолет и, приставив ствол к голове человека, выстрелил в упор.
Печальное, но необходимое мероприятие не заняло у Ловкача и его товарища много времени. Старательно они проконтролировали павших, пустив каждому без исключения по контрольной пуле в голову. Затем, аккуратно положив пистолет на землю, Ловкач вновь посмотрел в мою сторону:
– Шустрый. Давай перетрем. Я подойду?
– Подходи. Остальные лежат, – согласился я.
Ловкач без особого удивления посмотрел на меня и на Москвичева. Боец, не убирая пулемет, демонстративно держал под прицелом линейку разлегшихся уголовников. У меня был в руках автомат. Илюхин скользнул по крыше назад, уходя из поля зрения Ловкача, и, спустившись с сарая, должен был обойти его сбоку, создав тем самым еще одну огневую точку.
– Что дальше думаешь, Шустрый? – Уголовник остановился у изгороди метрах в пяти от нас.
– Возьму транспорт и свалю из города, – вполне логично ответил я.
– Куда?
– Есть местечко.
Ловкач задумчиво кивнул и тут же выдвинул предложение:
– У меня есть водила на эту колымагу.
– У меня тоже, – не остался я в долгу.
– Стволы… – продолжил Ловкач.
– Эти стволы мои, – резонно возразил я.
– Не много тебе?
– Слушай, Ловкач. Эти стволы – мои. Бэтээр мой. Ты тут с голой задницей сейчас. Так что давай, говори, чего хотел.
– Не пройти вам вдвоем. – Уголовник покачал головой. Когда надо, он умел проглатывать оскорбления. – Все улицы закрыты, блоки стоят. Дорог ты не знаешь, кореш твой тоже не в курсе. Куда ехать, ты без понятия. Надо выручить друг друга, Шустрый. Бери нас с собой.
Собственно говоря, на это я тоже рассчитывал. Ловкач был во многом прав. Почти во всем. Главное – нам действительно неизвестен был город. Мало выйти на трассу, необходимо найти направление на Лебеди и добраться туда без приключений.
– Ты нас с того света вытащил, Шустрый. Подстав теперь не будет.
– Дело у тебя тут было… – напомнил я, все еще размышляя над решением.
– Сделал, – коротко отозвался Ловкач.
Бронетранспортер был оборудован целым рядом сидений в кузове – удобных, обитых тканью, откидывающихся. Я с Илюхиным, сидящим напротив, расположились у заднего борта. Это позволяло нам контролировать четырех зэков. Еще один находился на месте водителя, а за пулеметчика я поставил Москвичева, которому пришлось в темпе переодеться в немецкую гимнастерку. Еще одним «немцем» по пояс стал я. В случае внезапных неприятностей этого бы вполне хватило. На изорванной пулями немецкой рубахе, в которую я облачился, красовались витые погоны. Издалека меня можно было принять за офицера, а Москвичева – за стрелка-пулеметчика.
Бронетранспортер, безжалостно круша невысокие ограды и кусты, пробивался какими-то совсем уж неприличными путями прочь из города. Клаус хотя бы вез нас дорогами. Водила же, которого назначил Ловкач, пер по огородам, садам, проездам между домами, казалось, совершенно не разбирая пути. В очередной раз подпрыгнув на сиденье, я выразительно посмотрел на уголовника. Ловкач невозмутимо пожал плечами:
– Все будет нормально, командир. Никто лучше Гвоздя не знает эти места. Даже я так хорошо не могу тут ориентироваться.
Ну надо же. Командир. Впервые я не Бон и не Шустрый.
– Не нужно доказывать мне, что твое прозвище оправданно. Договорились, Ловкач? – несколько витиевато предупредил я.