Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

Грамотно. Никто не высунулся и не рванулся в нашу сторону, ограничились только криком. Впрочем, это позволяло определить примерное местонахождение стрелков. Уже неплохо.

Клаус, видимо, ободренный родной речью, заколотился в дверь. Судорожными пинками открыл ее и с громким хрустом вывалился в кустарник. Как раз с моей стороны.

– Тихо, – живо ухватив его за воротник, прошипел я и для убедительности несильно стукнул по голове стволом пистолета.

– Кричи, что ты ранен. Что тебе нужна помощь.

– Я… я ранен! Мне нужна помощь! – Клаус, явно рассчитывавший на то, что уже избавился от меня, был огорчен. Тем более что тут же открылась задняя дверь и на землю соскользнул Илюхин, быстро становясь на колени. Аккуратно принял Волкова, которого изнутри подталкивал Москвичев, и, взвалив на спину сержанта, пополз по колючей малине на четвереньках, мало обращая внимания на шипы и ветки. Волков между тем крепко сжимал в руке доверенную ему мину. Через пару секунд из автомобиля ловко вылез рядовой и поинтересовался у меня о дальнейших планах.

– Раненых в укрытие! – Я был тверд и последователен в решениях.

– Помогите же, черт побери! Кто-нибудь! – несколько отошел от плана Клаус. Тем не менее звучало достаточно проникновенно, и ругаться я не стал. Напротив, подбодрил немца, встряхнув его за воротник.

– Да помогите же!

– Оставайтесь на месте, герр Тифен. Вы серьезно пострадали?

– Хватит нести чушь! – взорвался Клаус, прекрасно понимая всю абсурдность ситуации и со страхом косясь на меня. – Я ранен, черт побери! Дева Мария, да помогите мне кто-нибудь!

Отпустив немца, я показал ему поднятый вверх большой палец как знак одобрения. После краткого молчания наш невидимый собеседник согласился оказать помощь:

– Не бойтесь, герр Тифен. Мы сейчас подойдем. Вы один?

– Один, – обреченно отозвался Клаус.

Я подмигнул своему пленнику и прижал ствол к губам, рекомендуя ему больше не открывать рот. Затем прикинул, в какую сторону мне будет сподручнее переместиться. Вставать во весь рост и палить с крыши машины было бы верхом идиотизма. Поэтому присел за задним колесом и поднял оружие на уровень глаз. Исходя из обстоятельств, я был максимально готов к любым неожиданностям.

Редкий человек умеет ходить совершенно бесшумно. Вот и наши противники таким умением не обладали. Кто-то шаркал ногами, кто-то и вовсе, ничего не опасаясь, наподдал ботинком по остаткам разрушенной нами изгороди. Близкие винтовочные выстрелы теперь уже воспринимались фоном. Сейчас было важно другое.

– Где вы, герр Тифен? – раздалось в нескольких шагах от меня. – Отзовитесь!

Отлично. У меня пистолет – оружие ближнего боя, а вот что у оппонентов? До огневого контакта оставались какие-то секунды, и мне важно было истратить их с пользой. Определить положение нападавших, их количество и, наконец, правильно выгадать момент своего первого выстрела. Ничего этого сделать мне не дал поганец Клаус. С громким криком: «Это засада!» немец сорвался с места и сломя голову помчался в сторону дома. Я коротко выдохнул неприличное слово и, поворачиваясь через левое плечо, в полуприседе вынырнул из-за автомобиля.

Руки образуют овал. Правая ладонь обхватывает рукоять пистолета, указательный палец лежит на спусковом крючке. Пальцы левой ладони лежат поверх правой руки, задавая правильное направление стволу. Наиболее рациональный вариант. Минимизирует шансы промахнуться.

Соревнование на тему «кто быстрее» немцы проиграли заранее. Их оружие – карабины – находилось в опущенных руках, а стволы смотрели в землю. К тому же их было двое. Всего-навсего двое.

Сдвоенные, практически одновременные выстрелы. В грудь одному и тут же, безо всякого смещения, в корпус другому. Дальше следовало, по обстоятельствам, либо сближаться с противником, либо менять позицию. Ни первого, ни второго мне сделать не удалось. Едва отстрелявшись, я вынужден был вновь вернуться под прикрытие автомобиля. Мало того, мне пришлось броситься наземь, растянувшись на трижды проклятой малине. Ибо по машине, пробивая ее насквозь, заработал немецкий пулемет.

Звон разбивающегося стекла, визгливые удары пуль о железо. Громкие, тут же оборвавшиеся крики Клауса. Шлепанье свинца в живое тело.

Прижавшись к обломкам ветвей, я накрыл голову в практически бесполезном, чисто инстинктивном жесте. Пулеметчик, правильно взяв прицел, прошьет кузов и меня самого без особых проблем. Короткая, пристрелочная очередь. За ней вторая, разворотившая переднюю часть автомобиля. Пожалуй, следующая будет уже моей.

Прервали пулеметчика раскатистые выстрелы охотничьего ружья. Коротко взглянув в сторону дома, где из окна второго этажа выплывали клубы порохового дыма, я поднялся на колено, выпустил четыре оставшиеся в пистолете патрона в сторону пулеметчиков.