Победить, чтобы потерять

А он оказался планово предсказуемым, сгорело не только все внутри, но и рухнула дюралевая крыша. Зрелище было весьма удручающее. Результат акции почему-то не радовал, ощущение было такое, как будто объявили о начале войны.

Глядя на пепелище, где еще вчера стоял красавец-магазин, душа и мысли снова заметались, он искал оправдание своему вандализму. Зачем так делает, зачем ему это все надо? Зачем погружается в мир преступлений все глубже и глубже, откуда вырваться почти невозможно. И совсем непонятно, что сейчас сильнее, месть или коммерческая составляющая этого дела. И если это только начало пути, а уже загублены две человеческие души. И, что самое страшное, одна лично им, а он совсем не чувствует ни страха, ни раскаяния, одно полное равнодушие. И что будет через год, два, десять?

Он опять, в который раз, вспоминает то время, когда сидел в засаде. И как сильно хотел увидеть, все сильнее с каждым днем, в перекрестье прицела лицо объекта. И не потому, что так сильно ненавидел, а просто все надоело. Просто устал мотаться каждый вечер в пригород и проводить ночь в ожидании неприятностей. Постоянной непредсказуемости, готовой вылиться в неподъемные проблемы. Ему тогда уже было плевать на человеческую жизнь.

И первое ощущение после акции, когда он проснулся вечером и услышал по телику подтверждение успешности акции, была радость того, что не надо больше никуда ехать, брести по ночному лесу, не надо сидеть часами, укутавшись в плащ-палатку, вслушиваясь в каждый шорох. Была радость, и совсем было наплевать, что им убит человек. И сейчас он спрашивает себя, а кто дал ему право так поступать? Кто дал ему право распоряжаться чужими жизнями, судьбами, и даже такой мелочью на фоне этого, чужим имуществом? Никто не давал и не даст, а коли он все равно пойдет вперед, уже не в силах остановиться, то наказание ему впереди. А какое – все решится свыше, ведь ничего безнаказанным не остается.

Пусть все идет, как идет. Ему уже не свернуть, его путь только вперед, преодолевать преграды, разруливать непонятки, наперекор всем этим, размягчающим душу, мыслям. Он не сможет уже жить по-другому, он этого просто не представляет. Вот так-то, несостоявшийся студент филфака. Промаялся, не находя себе места, почти до вечера. Потом, решившись, набрал Катин номер.

– Привет, привет дорогой. Что случилось? Просто не верится, что сам звонишь.

– Да нет, все нормально, на душе что-то муторно.

– Наверное, Светлану вспомнил и решил со мной успокоиться. Клин клином решил выбить, так ведь, Строев?

– Ты такая проницательная, просто ужас. Извини, что побеспокоил. Спокойной ночи.

Отключил мобильник и домашний телефон, закрылся в своей комнате, отпил конька прямо из горлышка. Настроение упало до ноля. Коньяк понемногу сглаживал углы, и Васек уже смеется над собой. Надо же, хоть и про себя, а назвал Светку и Катюшу подлыми сучками, путающимися под ногами у крутого парня.

А может, все наоборот, и это он путается у них под ногами? Может, он не может оторваться от их юбок? Васек рассмеялся такой нелепице, и пока не пропало хорошее настроение, подогретое коньяком, лег в постель. Надо уснуть, утро вечера мудренее.

Навестили Гришу на пятый день после пожара, рано поутру, чтобы он сходу вник в проблему, начал заниматься только ей, не отвлекаясь на мелочи. Хотя, по большому счету, ему будет, наверное, совсем не до чего другого. Ведь неприятности, свалившиеся на коммерса, почти неподъемные.

Он долго не открывал, хотя был предупрежден за час до визита. Кажется, убедило его одно, что с ними его лучший друг Саня. И только после этого хозяин запустил их в квартиру, понял, наверное, что с ним совсем не шутят, и лучше пообщаться и все спокойно выяснить. Он совсем не изменился, этот Гриша, с той памятной ночи. И с виду почти не волновался, правда, и руку из правого кармана брюк не вынимал, пистолетик, видно, в ней. Но он совсем тебе не потребуется, дорогуша, к тебе пришли не грабители, а деловые люди за расчетом.

– Ты меня не знаешь, дорогой? – Строев дружески улыбнулся хозяину.

– А мы разве встречались?

– Конечно, любезнейший. Это ты же мне под ноги гранату бросил.

Мужик замер на мгновение. Потом в ответ улыбнулся:

– Не знаю, о чем вы. С кем-то, наверное, меня спутали.

– Может, и спутал. Почитай чистосердечное признание вот этого молодого наркомана. Он готов пострадать за правду. А может, ты и его не знаешь? При встрече даже не поздоровался.

Санек с утра взбодрившись мини дозой, уже маялся, в ожидании следующей подпитки. Он радостно и невесть чему улыбался, кивал головой, наверняка, не въезжая в суть происходящего. А вот Гриша, дочитав все до конца, спокойно спросил:

– Ну, и что дальше?

Васек так же спокойно и ласково улыбнулся в ответ:

– А совсем ничего, сука ты помойная. Какие проблемы? Я сейчас звоню в милицию и сбрасываю на них твои уголовные делишки, им по должности положено с этим разбираться. А вот у этого товарища там очень приличные связи, – он указал на скучающего Стеблина и покрутил под носом коммерсанта мобильником.