Сев на постели, Джиджи с удивлением и почтительностью разглядывала записку. Это был вполне ощутимый листок бумаги, и когда она, послюнив палец, провела им по строчкам, чернила даже размазались, так что, рассуждая логически, все остальное в комнате тоже было настоящее и реальное. Такие комнаты она видела в старых фильмах, только девушка, актриса, которая играла светскую даму, обычно была одета в шелковую или полупрозрачную ночную рубашку. В руках она небрежно держала чашку чая и маленький тостик, а на коленях у нее стоял поднос, почтительно поданный лакеем. Если бы ей до смерти не хотелось писать, она бы весь день пролежала в этой шикарной постели под обшитыми кружевами простынями с монограммами. Постель и в самом деле настоящая, да еще под балдахином из тончайшего цветастого хлопка, правда, слишком роскошная, чтобы просто спать в ней, ей бы стоять в театре, на сцене. Можно даже позвонить лакею, который наверняка где-то поблизости, подумала Джиджи, прекрасно зная, что никогда в жизни не осмелится сделать это. Но сначала то, что не терпит, и она проскакала в ванную. На ней была рваная водолазка, в которой она спала. Через несколько минут она вышла уже умытая, смутно припоминая, что вчера, кажется, принимала ванну, — значит, на утренний туалет времени тратить не придется, — и осторожно приблизилась к интеркому, с которым имела дело впервые в жизни. Как она и ожидала, телефон оказался белый. Нет, в отличие от Алисы, она не станет проглатывать содержимое никакой бутылочки с надписью: «Выпей меня», она и без того находится в Стране чудес.
— Потрясающе, Джиджи, ты уже встала! Хорошо выспалась? — неожиданно раздался голос Билли.
— Изумительно, но я ничего не помню. Я вчера действительно пила бренди или мне приснилось?
— Ты выпила совсем немножко… чуть-чуть, исключительно в медицинских целях, — виновато оправдывалась Билли.
— Надеюсь, я еще кое-что помню, но все-таки где я? И где вы? Что мне сейчас делать?
— Надень халат, и скоро я буду у тебя.
Оглядев свой старый халат, Джиджи торопливо натянула свитер и джинсы, в которых приехала. Одежда для нее ничего не значила, но халат показался ей действительно грязноватым. Приглядевшись поближе, она поняла, что он неприлично грязный. В Нью-Йорке он выглядел вполне нормально, но в золотистом свете этого солнечного утра, льющемся сквозь высокие окна и отражавшемся от стен, расписанных голубыми, белыми и желтыми цветами, на нем вдруг проступили жирные пятна, которых она раньше не замечала. И вообще все в этой великолепной огромной спальне было из другой реальности, находящейся словно в ином, совершенно невообразимом измерении. Такая неописуемая роскошь была для нее шоком, обострила ее чувства: словно до этой минуты она жила, вернее, существовала в сумеречном черно-белом мире и вдруг оказалась в суперсовременной Стране Оз. «Да, я в Стране Оз», — подумала Джиджи, испытывая легкое головокружение, но в этот момент послышался стук в дверь, и в комнату вошла Билли.
— Что из еды ты хочешь сейчас больше всего на свете? — спросила она, крепко обнимая девочку.
— Все, что угодно, я умираю с голоду, — ответила та, стараясь незаметно отодвинуть халат в сторону.
— Нет, правда, у нас есть все.
— Тогда, пожалуйста, рогалик, сливочный сыр и копченую лососину.
— Сейчас я слышу речь истинного ньюйоркца. В таком случае у нас есть не все. Давай еще раз, — рассмеялась Билли: Эллис Айкхорн всегда утверждал, что копченая лососина лучше икры.
— Кукурузные хлопья, яичницу-глазунью и поджаренный белый хлеб, годится? И апельсиновый сок, — не задумываясь выпалила Джиджи, поскольку это был самый обычный завтрак.
— Принято. — Билли сняла трубку и передала заказ Джози Спилберг, которая уже выздоровела и вышла на работу. — Пойдем, Джиджи, позавтракаем на террасе.
— А вы разве еще не завтракали?
— Я просто посижу, а Джози тем временем позвонит в «Арт-Дели» и закажет лучшую лососину, какая есть к западу от Манхэттена.
— Я не хочу, чтобы вы так беспокоились, честное слово, — проговорила Джиджи, к своему удивлению, почти не смутившись. Она часто пыталась представить, как выглядит новая жена отца, но к тому, что увидела, была совершенно не готова: рост Билли, ее захватывающая красота, неотразимое обаяние, поистине королевская манера поведения и вроде бы небрежная, но непререкаемая уверенность в себе. Таких, как Билли, Джиджи еще не встречала, но тем не менее в присутствии этой женщины она чувствовала, что здесь ей очень рады. Огромная разница между ними, казалось, не имела значения.
— Мне интересно побыть с тобой, — просто сказала Билли. Ей ужасно хотелось, чтобы Джиджи хоть немного поправилась. Конечно, в шестнадцать лет она еще растет, но даже при ее теперешнем небольшом росте девочка выглядела слишком хрупкой.