По ту сторону зимы

Вскоре они услышали гул мотора, но их защищала густая растительность, и лучи прожекторов не проникали туда. Эксперт повел их прочь от берега. Они шли на ощупь, цепочкой, как ходят индейцы, держась за руки, чтобы не потеряться в темноте, миновали кустарник и вышли на небольшую полянку, где проводник зажег фонарь, уставив его в землю, и отдал им мешки, жестами показывая, что можно одеться. Он снял мокрую рубашку, сделал из нее перевязь и осторожно просунул в нее руку Эвелин, чью повязку унесла река. И тут она поняла, что пластикового конверта с документами, который дал ей падре Бенито, на ней нет. Девушка стала искать его на земле в неверном свете фонаря, в надежде, что, может быть, он упал прямо здесь, а не найдя, поняла, что конверт унесло течением, когда один из мужчин помогал ей влезть на шину. Тогда-то пряжка, державшая конверт, и расстегнулась. Она потеряла литографию, освященную папой, но на шее оставался амулет богини-ягуарихи, который должен был хранить ее от всякого зла.

Едва они успели одеться, как вдруг ниоткуда, словно призрак ночи, появился напарник Кабреры, мексиканец, который так долго жил в Штатах, что говорил по-испански с сильным акцентом. Он протянул им термосы с горячим кофе, куда был добавлен алкоголь, и они с благодарностью выпили молча, а тем временем Эксперт бесшумно исчез, не попрощавшись.

Напарник шепотом приказал мужчинам, чтобы те следовали за ним цепочкой, а Эвелин сказал, чтобы она пошла одна в противоположном направлении. Девушка хотела запротестовать, но не могла выдавить ни звука, онемев от ужаса и полагая, что, хоть она и прибыла на место, ее, видимо, предали.

— Берто сказал мне, что у тебя здесь мать. Сдайся первому часовому или первым патрульным, которых встретишь. Они не могут тебя депортировать, ты несовершеннолетняя, — заверил ее напарник Кабреры, уверенный, что этой девчонке никто не даст больше двенадцати лет. Эвелин не поверила, но ее спутники слышали, что в Соединенных Штатах в самом деле есть такой закон. Они наскоро обняли ее и двинулись за проводником, тотчас же исчезнув в темноте.

Когда Эвелин немного пришла в себя, ее хватило только на то, чтобы, дрожа от холода, забиться поглубже в заросли и съежиться там. Она попыталась шепотом помолиться, но не могла вспомнить ни одну из бабушкиных молитв. Так прошел час, два, может быть, три, она потеряла представление о времени и способность двигаться, тело свело судорогой, сильно ныло плечо. В какой-то момент она почувствовала у себя над головой яростное хлопанье крыльев и поняла, что это летучие мыши рыщут в поисках пропитания, точно как в Гватемале. Испуганная, она еще глубже забилась в заросли, ведь все знают, что эти твари сосут человеческую кровь. Чтобы не думать о вампирах, змеях и скорпионах, она сосредоточилась на том, как отсюда выйти. Наверняка появятся другие группы мигрантов, к которым она сможет присоединиться, однако ждать нужно бодрствуя, спать нельзя. Она обратилась к матери-ягуарихе и к Матери Иисуса, как ей наказала Фелиситас, но ни та ни другая не пришли ей на помощь; у этих богинь не было власти на территории Соединенных Штатов. Получилось, что все ее покинули.