По ту сторону зимы

Ричарду не хватало его, и пока Орасио не было, он смотрел за его недвижимостью и вещами: у него были ключи от домика на озере, который продолжал пустовать, и он ездил на его машине, которую Орасио не стал продавать, — «субару-легаси» с креплением на крыше для лыж и велосипеда. Ричард стал преподавателем Нью-Йоркского университета по настоянию Орасио: три года он проработал ассистентом, а еще три года внештатным профессором. Он принял должность заведующего кафедрой, что прибавляло уверенности, а когда Орасио оставил должность декана, заменил его. Также купил его дом в Бруклине по бросовой цене. Как он говорил, единственное, чем он может отплатить другу как подобает, — это при жизни отдать ему свое легкое для трансплантации. Орасио курил сигары, как его отец и братья, и не переставая кашлял.

— Там вокруг непроходимые леса, никто не сунется туда зимой, да и летом, я думаю, тоже, — сказал Ричард Лусии.

— Как мы поступим? На обратный путь возьмем машину напрокат?

— Это означало бы оставить следы. Мы не должны привлекать внимание. Вернемся на «субару». Мы могли бы обернуться за день, но с этой погодой задержимся на двое суток.

— А коты?

— Я оставлю им воду и корм. Они привыкли сидеть одни по несколько дней.

— Может случиться нечто непредвиденное.

— Например, мы попадем в тюрьму или нас убьет Фрэнк Лерой? — спросил Ричард с натянутой улыбкой. — В этом случае за ними присмотрит соседка.

— Придется взять с собой Марсело, — сказала Лусия.

— Ни за что!

— А как ты собираешься с ним поступить?

— Оставим его у соседки.

— Собаки — не кошки, знаешь ли. Они страдают от тоски в разлуке. Его придется взять.

Ричард изобразил театральный жест. Ему было трудно понять зависимость человека от животных вообще и тем более от такого животного, как этот безобразный чихуа-хуа. Его коты были совершенно независимые, и он мог путешествовать по несколько недель, уверенный, что звери по нему не скучают. Только Дойш встречала его, нежно ласкаясь, когда он возвращался, остальные даже не замечали его отсутствия.

Лусия последовала за ним в одну из пустующих комнат второго этажа, где он хранил инструменты и где стоял верстак. Это было последнее, что она ожидала увидеть; ей казалось, он не способен забить гвоздь, как все мужчины в ее жизни, однако было очевидно, что Ричарду нравится ручной труд. Инструменты были аккуратно закреплены вдоль стен на панелях из пробкового дуба; каждый был обведен мелом по контуру, чтобы сразу было видно, если какого-то недостает. Все содержалось в таком же строгом порядке, какой Лусия уже успела оценить и в кладовке, где каждый предмет находился на своем месте. В этом доме в полнейшем хаосе пребывали только книги и бумаги, наводнившие гостиную и кухню, хотя, может, так только казалось, а на самом деле все было разложено по секретной системе, ведомой только Ричарду. Этот мужчина родился под знаком Девы, заключила она.

Подкрепив силы чилийским супом, они вышли на улицу, где Ричард в течение нескольких долгих минут изучал сломанный замок багажника, а Лусия держала над ним черный зонтик, защищая от медленно падающего снега. «Мне его не починить, надо скрутить проволокой для надежности», — решил он. Под резиновыми перчатками, которые Ричард надел, чтобы не оставлять отпечатков, руки у него посинели, а пальцы с трудом разгибались, но работал он четко, как хирург. Через двадцать пять минут все было сделано: он закрасил красным габаритную фару, поскольку пластиковое покрытие раскололось при ударе, а крышку багажника закрепил проволокой так ловко, что ее даже не было видно. Дрожа от холода, они вернулись в дом, где их ждал еще не остывший кофе.

— Проволока выдержит поездку, у тебя не будет с этим проблем, — объявил Ричард Лусии.

— У меня? Нет уж, Ричард. Ты поведешь «лексус». Я не так уж хорошо вожу машину, особенно когда нервничаю. Меня может остановить полиция.

— Тогда поведет Эвелин. Я поеду впереди на «субару».

— У Эвелин нет документов.

— У нее что, и прав нет?

— Я ее уже спрашивала. У нее права на другое имя. Разумеется, фальшивые. Давай не будем рисковать больше, чем это необходимо. «Лексус» поведешь ты, Ричард.

— Да почему я-то?

— Потому что ты белый мужчина. Ни один полицейский не спросит у тебя документы, даже если из багажника будет торчать человеческая нога, а вот две латиноамериканки, которые едут на машине сквозь снег, по определению вызовут подозрение.

— Если супруги Лерой заявили о пропаже машины, у нас могут быть проблемы.

— И зачем им это делать?

— Чтобы получить страховку.

— И как тебе такое в голову пришло, Ричард? Один из них убийца, последнее, что он сделает, — это объявит о пропаже.

— А сеньора Лерой?

— Ты всегда предполагаешь худшее!

— Мне совсем не улыбается мысль пересекать штат Нью-Йорк на угнанной машине.

— Мне тоже, но другого варианта у нас нет.

— Слушай, Лусия, а ты не думаешь, что это Эвелин могла убить ту женщину?

— Нет, Ричард, я так не думаю, это идиотское предположение. Тебе не кажется, что эта несчастная девочка не способна убить даже муху? И зачем ей являться в твой дом вместе с жертвой?