По ту сторону Смерти

— Ты готов? — спросил имитатор жестко. — Напился до полной боевой готовности?

— Вполне, — усмехнулся Батури, оценив колкость. — Надеюсь, ты не станешь возражать, если перед боем я немного подкреплюсь, чтобы заглушить, так сказать, запах выпитого?

— Делай, что хочешь. Живи, как знаешь. Мне плевать.

— Что ж, тогда не станем заставлять наших очаровательных фурий ждать. Ты уже знаешь, как разрушить магический барьер?

— Да. Покопавшись в записках Андре, я смог полностью воссоздать картину его колдовства. Это будет…

— Да. И точка, — недовольно пробурчал Батури, поднимаясь из кресла и тревожа разбросанные под столом бутылки. — Подробности меня не интересуют. И говори внятно. Услышав твои профессорские речи, любой дурак поймет, что графа подменили.

— Ладно. Но он так говорил. По крайней мере, раньше. В дневниках…

— Меньше слов, — отмахнулся Батури, — больше дела. Идем, время не терпит.

«Вампир не в духе, — отметил для себя Дайрес. — Это скверно. Это может помешать».

Разрушение чар оказалось на удивление легким занятием. Единственная сложность состояла в том, что магическую черту, проведенную лордом Андре, пришлось откапывать. За несколько столетий ветра нанесли изрядное количество земли, скрыв барьер от людских глаз надежнее любого колдовства.

В облике Андре имитатор приступил к делу. Ллир был изощренным магом и любил обманки и ловушки, еще в те годы, когда только научился продлевать свою жизнь. Каким он стал после того, как покинул замок и перебрался в предместья, оставалось только гадать. О настоящем Андре Дайрес не знал ни слова, но его прошлое говорило о многом. Циничность, глубокий ум и страсть к жестокости. Гремучая смесь.

И в коротком росчерке магической черты, которая не ослабла с веками, было все это. Пожалуй, никто, кроме Андре не смог бы разобраться в хитросплетениях этого заклинания, но Дайрес сумел без труда. Три точки. Три слова. И защита упала. Лишь на несколько секунд. Вскоре она восстановится и будет столь же крепкой, как раньше. Но фурии покинули узилище. Дело было сделано.

Как только спутники отдалилась от замкового погоста и впереди замаячили огни деревенских жилищ, Дайрес принял вид какого-то парнишки, которого случайно и мельком видел накануне. Он не хотел привлекать к себе внимания, разгуливая по селению в образе графа.

Батури шел впереди, едва заметно покачиваясь и проволакивая ноги. Дайрес смотрел на него с какой-то жалостью, как на человека, который потерялся в огромном мире, утратил все теплые чувства и жил теперь только для того, чтобы плодить скверну.

Вскоре показалось селение. Из окон домов, едва пробиваясь через плотно запертые ставни, сочился призрачный свет. В этом свете фурии, державшиеся позади и не отступавшие ни на шаг, выглядели особенно устрашающе и в тоже время притягивающе. К ним хотелось полезть в объятия. Девушки завлекали, как удав, гипнотизирующий добычу. Но фурии не спешили устраивать кровавую трапезу, чем занялись бы в любой другой день. Сегодня у них появилась цель. Главная цель. Заветная. И она волоком тащила их к резиденции графа Ллир.

Клавдий отправил фуриям мысленный посыл, в котором просил девушек поумерить пыл и не лезть к графу раньше положенного срока. Сперва ему надо набраться сил, подкрепиться, избавиться от хмели, очистить рассудок и вот тогда можно будет устроить кровавую резню.

Фурии не таились от людских глаз. Простым обывателям не увидеть этих прекрасных девушек с точеными чертами лиц и вызывающими телами, едва прикрытыми призрачными, не скрывающими наготу саванами. Но граф Ллир как и любой из магов увидит фурий без труда.

По мере приближения неуловимое издали изменение, которое случилось с деревней за день, становилось все явственнее. Взгляду открылись во множестве своем походные шатры, плотно выросшие у селения. Огни костров, от которых доносились грубые мужские голоса и надсадный смех.

Несмотря на привычный, размеренный ритм жизни, селяне не спали. Они столпились на площади и вслушивались в слова статного крупного воина в начищенном до блеска шлеме, с длинным, изогнутым у острия мечом в красивых, дорогих ножнах.

— Покудова мы можем терпеть? Сколько лет уж минуло, а мы все, как овцы, право слово, продолжаем жевать траву, расти в теле, крепнуть, чтобы в конце концов пойти на кормом некромантам. Сколько это может длиться? Не пора ли поднять голову? Оторваться от жевания травы и припомнить-таки, что мы люди, а не скотина!

Клавдий чувствовал навязчивое беспокойство. Оно возникло сразу после выхода из замка и не покидало ни на секунду. Что-то должно было произойти. Что-то из ряда вон выходящее. Но Клавдий никак не мог сообразить, что именно? Ко всему прочему мучило ощущение дежавю. Глядя на глашатая, Батури явственно вспомнил Вестфален, священника, читавшего на агоре проповеди. Статный воин, вещавший сейчас селянам, был до боли в сердце на него похож. Не внешностью. Нет. Он был похож словами, которые говорил. Бесформенными. Запугивающими.