По ту сторону пространства

— Дежурство в штатном режиме, а вот насчет твоей просьбы, то немного разочарую тебя. Из более менее весомых фигур, никто сейчас не хочет делать никаких резких телодвижений и светиться с незнакомыми личностями. Ты же знаешь — скоро выборы, вот все и затихли до тех пор, пока премьер с президентом не определятся, кто из них будет баллотироваться.

— А чего они боятся?

— Смешной ты, Леша! Пойми, сейчас сделать неправильный шаг в чью-либо сторону для любого высокого чиновника означает выбор позиции, то есть поддержку либо премьера, либо президента. А если ошибешься и поставишь не на ту лошадку? С потрохами сожрут! Мухой слетишь со всех постов и будешь отлучен от кормушки. Вот так, дружище! Ладно, одного я уломал с тобой встретиться. Не Бог весть какой начальник, но и не последний человек в администрации. Позвонишь ему завтра по телефону, который я тебе сейчас смской скину. Насколько я его знаю, он нормальный, адекватный мужик. Не без своих тараканов в голове, но кто из нас без этого?

— А как мне с ним…

— Как есть, так и говори. И будь самим собой. Я тебя ему охарактеризовал как здравомыслящего, серьезного менеджера, так что ты меня не подведи. Если вы друг друга не поймете, можешь быть уверен, что дальше него ваш разговор не пойдет. Это я тебе обещаю железно.

— Серёж, я твой должник! А ты намекнул ему, что я интересуюсь какими-то коллекционерами?

— Да, пробросил, как ты и просил. Ладно, потом расскажешь всё подробно, а то ведь я даже не знаю, о чем ты с ним говорить собираешься… — шутливо проворчал Сергей. Давай, пока…

— Всенепременно доложусь! Пока, Сергей.

Алексей отключился и позвонил Лу, предупредив, что задержится еще ненадолго. Вздохнув, он перевел взгляд на монитор и положил руки на клавиатуру. На столе замурлыкал телефон. Леша снял трубку:

— Ненароков, слушаю!

— Алексей Иванович, вы еще работаете? А то мне пост сдавать и я должен знать, кто остался…

Это был голос пожилого охранника, который, обладая удивительной памятью и имея старую комитетскую закалку, знал всех, работающих в офисах вверенного ему шестиэтажного здания, по имени-отчеству.

— Да, да, Игорь Петрович, конечно. Я поработаю с часок — шеф срочное задание дал, — ответил Алексей, одновременно начав печатать на компьютере и прижав трубку к уху плечом.

— Понял, вас, Алексей Иванович!

— Ага.

Леша бросил трубку на базу и продолжил набрасывать план генерального наступления на старые товары и прорыва новой номенклатуры бытовой техники в магазины ООО «ЮНИВОКС». В конце концов, не без матюгов и стенаний, головоломный ребус сложился в относительно логичную схему. Всё, завтра можно докладывать шефу. Ненароков нажал на клавишу, и принтер начал печатать текст и графики. Алексей посмотрел на дисплей мобильного телефона. СМС-сообщение от Сергея пришло. Фамилия чиновника была Сухов.

«Завтра посмотрим, что это за «Сухов»!» — невесело усмехнулся Алексей, вынул отпечатанные листы из принтера и положил в свой стол.

Подойдя к двери, он погасил свет и уже взялся за ручку, как вдруг что-то его остановило. Алексей замер, затаил дыхание и был вознагражден: мимо двери, по коридору прошелестели чьи-то мягкие шаги. Леша бросил быстрый взгляд на часы: без трёх минут двенадцать. В голове пронеслось воспоминание — приемная, Лола-Люда, расставляющая на подносе чашки и блюдечки и голос Кирштейна из интерфона«…тогда в двенадцать ночи вы придете сюда, и мы вместе спустимся на минус три. Вот тогда…».

Алексей выждал секунд пятнадцать, осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Полутемный коридор, в котором горели лишь редкие и слабые лампы ночного освещения, был пуст и тих. Но каким-то шестым чувством Леша знал, что незнакомец поднялся по лестнице номер три на второй этаж и сейчас заходит в кабинет Кирштейна. Не долго думая, Ненароков выскользнул из комнаты, как можно тише прикрыл за собой дверь и, зачем-то пригнувшись, быстро пошел по истоптанному за день ковролину к лестничной площадке. Перескакивая через две ступеньки, он поднялся на второй этаж и опасливо заглянул в коридор: тот опять был пуст — незнакомец зашел в кабинете шефа.

Алексей подкрался к приемной и, стараясь не дышать, бочком проскользнул в неё. В комнате было почти совсем темно, и лишь из-за неплотно закрытой двери в кабинет Кирштейна пробивалась полоска света. Держась ближе к стене, наблюдатель-корректор придвинулся поближе к щелке и затих. Стали слышны негромкие голоса:

— … только сегодня? Что, нельзя было предупредить заранее? — ворчал незнакомый низкий тенор.

— Но-но, любезный Олаф, не забывайтесь! Пока здесь командую я — в миру Эдуард Кирштейн, слава Иегове!

Из комнаты донёсся смешок:

— Господи, сколько пафоса! Вы вот что, Эдуард Кирштейн, любимец Бога, собирайтесь и пошли.

Послышались звуки возни и противный металлический скрежет. Затем глухо и тихо, будто из подземелья донеслось:

— Осторожно! Светите под ноги, Олаф, тут можно запросто шею свернуть. Гасите свет в кабинете и закрывайте дверь. Не забудьте, там, на гвоздике, два ключика висят, возьмите один…