По ту сторону отражения

– В большой гостиной, я как раз несу ему кофе. Знаете, молодой человек такой милый, он мне показался очень приличным. К тому же он вас так ждет.

– Скажите ему, чтобы он подождал еще немного, – ответила я, – я сейчас переоденусь и спущусь к нему.

– Конечно, Катя, – явно обрадовалась пожилая женщина, что ее не стали ругать за проступок. – Что вы будете на завтрак?

– Все что угодно, – отозвалась я и побежала обратно в свою комнату, слыша, как вздыхает экономка:

– И так каждый день говорит. Что ж мне готовить-то?

Яростно расчесывая волосы в своей комнате, я буквально проклинала Кейтона. Опять из-за него моя размеренная жизнь, к которой я стала привыкать в этом уютном уединенном месте, дала трещину! И он все еще преследует меня, никак не может успокоиться. Мальчик что, хочет доказать, что что-то чувствует ко мне? И для чего? Чтобы еще раз поиграть со мной? Нет. В его искренность я не верю. Не верю.

А так хочется. Правда?

Неправда. И, спрашивается, для чего я тут пряталась? Для того, чтобы на третий день Кей нашел меня, приперся прямо в мою хижину, которую я ошибочно посчитала крепостью?

Чтобы показать свою трусливую натуру, дура!

Я, надев привезенную Настей ярко-розовую, с аппликациями футболку и короткие летние шорты из темной джинсы, еще раз взглянула в зеркало и пару минут смотрела на себя: на распущенные темные волосы, на бледное лицо, на расправленные силой воли плечи, на ноги, не тронутые загаром, которым я строго-настрого запретила подгибаться, успокаивая разбушевавшиеся мысли. И только потом, кивнув сама себе и напоследок взглянув в отражение своих глаз, кажущихся сейчас почти черными из-за контраста с белым лицом, пошла в гостиную, морально готовясь к встрече с этим недочеловеком.

Я боялась его увидеть. А еще больше страшилась того, что мне захочется обнять придурка. Но нет, обнимать его я не стану. Раз и навсегда объясню ему, что я не желаю, чтобы мною играли.

Я, настоящая Мисс Сдержанность, вошла в гостиную. Кейтон как ни в чем не бывало развалился на неудобном с виду кресле, стилизованном под викторианский стиль, и пил кофе, точно аристократ, аккуратно держа чашку в руках. Даже кепку свою снял, помня о том, что в помещениях мужчинам нельзя находиться в головных уборах. Странно, но я всегда считала, что кепка не слишком идет парням, делая их более грубоватыми или простыми, а вот Антону она шла – подчеркивая овал лица и оттеняя яркий цвет его платиновых волос. Это я неосознанно заметила еще тогда, когда увидела его с балкона.

Изящная скотина.

Вообще-то, если говорить честно, парень не развалился, а сидел вполне прямо, закинув ногу на ногу, и задумчиво глядел на дверь. Увидев меня, медленно встал, несмело, но по-кеевски обворожительно улыбнулся и сделал шаг по направлению ко мне.

– Что надо? – хмуро взглянула я на него. Внутренний голос просто бесился. В пустыне, откуда он исходил, было так жарко, что песок испарялся.

– Привет, малышка. – Фразы Кея, которые говорит нежный голос Антона, – это для моей психики очень сильное потрясение.

– Привет, малыш, – попыталась я фыркнуть, стараясь не показывать своего истинного состояния. – Чего приперся?

– Кать, я скучал. Не обнимешь своего любимого? – ласково улыбнулся мой персональный искуситель.

– Какого любимого? – Я даже поперхнулась. Вот это наглость!

– Меня. Давай забудем наши разногласия?

– Забудем? Тебе что, кто-то шею свернул, голову оторвал, вытащил мозг, вставил вместо него цветную капусту, а потом сказал, что так и было? – вполне успешно скопировала я Нинкин хамский стиль.

– Нет, – мягко улыбнулся он, подходя еще на шаг ближе. – Можно я тебя обниму?

– Нет, ты точно больной, – сердито отвечала я.

Все же хочу к нему, было бы совсем неплохо прижаться к нему, но…

Ни-за-что!

– Да. Больной. В последнее время мое психическое здоровье ухудшилось из-за тебя, – кивнул Тропинин, рассматривая меня. – Я как-то говорил тебе это.

– Ты и без меня был помешанным.

Почему он посмел использовать такую приятную туалетную воду, аромат которой мне нравится? Эта скользкая ящерица не должна делать ничего из того, что может мне импонировать.

Может, сама, дорогуша, заблокируешь в себе симпатию к этому чучелу с раздвоением личности?

– Чудесно выглядишь.

– Заткнись! – Я отдала приказ своему внутреннему голосу, но получилось так, что произнесла фразу вслух.

– Еще. – Он вернулся на свое место и обхватил полупустую чашку ладонями, словно грея их об нее.

– Ненормальный. Нет, это слабо сказано. Душевнобольной. Надеюсь, твой психоз не передается воздушно-капельным путем? – Я демонстративно отошла в другой конец комнаты, к окну.

– Еще. – Антон склонил голову набок, наблюдая за мной. Какой он все же милый.

А с тобой он поступил мило? Не разочаровывай меня, и себя тоже, выгони его прочь.