По ту сторону любви

Мысленно она задавала тысячу вопросов. Она пристально вглядывалась в молчаливые, окутанные снегом здания, пытаясь найти мужчину в черном лыжном костюме и черной лыжной маске, упорно выслеживавшего ее от самых склонов до улицы с дорогими магазинами, куда она заходила, мужчину, который материализовался из ниоткуда, когда ее вожжи запутались перед стартом рысистого заезда. Его присутствие взволновало ее до дрожи, когда она увидела, как он легко освободил лошадь в то время, как она только неуклюже вертела в руках поводья. Не дожидаясь благодарности, незнакомец исчез в толпе зрителей, но впечатление от его фигуры, манеры двигаться отложилось у нее в памяти. В нем было что-то невероятно знакомое.

Кто он и почему один лишь его взгляд заставил ее вздрогнуть? Почему он не снял маску? Может быть, он не хотел, чтобы она его узнала? Или это просто злая игра воображения, заставившая ее подумать, что это Морган? Может быть, она слишком поглощена мыслями о Моргане из-за его звонка в Париж во вторник, звонка, на который она не посмела ответить? Эта странная попытка связаться с ней после восьми лет молчания была непонятной. Она немедленно позвонила по телефону своему деду, чтобы удостовериться, что все в порядке; хотя и была какая-то загадка в его слабом голосе, он уверил, что и он, и ее сын Стивен в порядке. Однако после звонка Моргана она не переставала думать о нем.

Как и восемь лет назад, когда она рассталась с Морганом и осталась в Европе в течение всей беременности, вид высокого мужчины вызывал в ней такое же необъяснимое возбуждение, какое она испытывала сейчас. Все эти годы ей везде чудился Морган. Когда она встречала похожего на него незнакомца, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Потом наступил такой болезненный период, когда она встречалась только с теми мужчинами, которые напоминали его. Хорошо, что она остановила свой выбор на Эдуарде, который, слава Богу, совсем не был похож на Моргана. Лучше избавиться от привидений, чем позволять им преследовать тебя.

Однако привидение все еще преследовало ее и даже послужило причиной сегодняшнего приключения. Если бы не вчерашний незнакомец, она бы уютно устроилась в постели, а не встала ни свет ни заря.

Санкт-Мориц еще спал, когда вертолет де Ландо взмыл вверх ранним зимним утром и направился к склону горы, где Дина могла покататься на лыжах в одиночестве. Лыжи и палки в беспорядке валялись под сиденьями. Дина держала под руку Эдуарда и неотрывно смотрела на знаменитый курорт, сверкающий внизу как горсть золота и бриллиантов, рассыпанных по темнеющей долине. Эдуард с озабоченным видом наклонил к ней свою светлую голову. Он подозревал, что ее что-то волнует.

В пушистой шубе из рыси двадцатидевятилетняя женщина-космополитка едва напоминала испуганную девчонку, какой она была в двадцать один год, потерявшую все самое для нее дорогое из-за безрассудной любви. Дина была ошеломляюще красива, красотой зрелой, уверенной в себе женщины. За тщательно отполированным фасадом она надежно скрывала свою незащищенность. Все благоговели перед ней, включая Эдуарда.

Журналисты в своих хвалебных статьях о ней в винодельческих журналах считали ее лицо привлекательным и даже классически красивым. Они писали, что она грациозна и держится как профессиональная манекенщица, что у нее практический талант блестящего администратора.

Чего ей стоило достичь такого мнения о себе! Для нее было важно, чтобы люди о ней хорошо думали. Это давало силы бороться с тайным комплексом неполноценности.

Дина была как тростинка, если не считать полной груди. Эдуард не одобрял ее частые изнурительные диеты.

- Надо быть худой, чтобы хорошо одеваться, - ворчала она в ответ. - Ты же знаешь, как я люблю красиво одеваться.

- Под красивой одеждой ты имеешь в виду гардероб "от Кутюр", - смеялся он.

- Роскошь, которую я могу теперь себе позволить.

- А я? - Эдуард и она должны были пожениться через неделю. Куча друзей съехалась в Санкт-Мориц по этому случаю.

За последние восемь лет Дина стала не только богатой женщиной, знаменитостью в винодельческом мире, но и любимицей прессы. Она поставила перед собой несколько целей. В тот далекий день, когда она навсегда потеряла Моргана и свой дом, она поклялась никогда не давать своей ревности и неуверенности доводить ее до такого поражения. Она решила добиться того, что Холли будет ей завидовать.

Итак, она богата и знаменита. А о ее неуверенности в себе никто не узнает. Что касается Моргана и ее сына... Дина всегда стремилась много работать, чтобы не думать о них. Изредка размышляя о себе, она осознавала, что, по иронии судьбы, одни и те же качества ее характера привели ее к ошибкам в юности и к сверху-спеху теперь.

Наедине с Эдуардом она иногда посмеивалась над своими достижениями.

- Я думаю, пресса переоценивает меня просто потому, что я женщина. В этом бизнесе ведь мало женщин.

- Не мешает принадлежать к одному из бесправных меньшинств, не правда ли, моя любовь? Пресса так любит защищать жертвы несправедливости!