— Я на тебя не сержусь. Напрасность многих действий мы понимаем только по прошествии времени. Просто удели мгновение, если, конечно, за тобой не гонится десяток тигров, удели толику времени и подумай об этом, прежде чем сделать хоть что-нибудь. Подумай о том, какие твои действия будут иметь последствия.
Почёсывая нос, Максим вгляделся в растерянное лицо брата и вдруг сказал:
— А вообще, лучше не надо. Не спрашивай себя ни о чём, не думай, делай всё, как делаешь. Забудь, что я только что сказал. Это не про тебя, во всяком случае сейчас, пока ты ещё… В конце концов, подобные неприятные инциденты случаются не так уж и часто.
Он был при своих очках (на носу тела на дереве очков не было), в набедренной повязке, которые носят здесь дети. Впалая его грудь была изрисована красками, и художник сиу, дёргающийся от какого-то нервного тика и постоянно шлёпающий губами, бродил вокруг и (будто выпады шпагой) делал мазок за мазком. Нос его, если представить лицо циферблатом, смотрел на четыре часа. Выглядело это по-настоящему странным. Денис подумал, что художник этот, наверное, большая творческая личность.
Потом он посмотрел на свою одежду и увидел, что она после объятий с братом испачкана в краске, а на груди Максима рисунок смазался в нечто совершенно непонятное. Художник ахнул и полез скорее исправлять, косясь на вождя.
Кивнув в сторону художника, Денис спросил шёпотом (мало ли что).
— Они что, нарисовали тебя заново?
— Нет, — малыш засмеялся. — Сиу не такие уж искусные художники. Они, конечно, могли бы срисовать меня с меня-прежнего, но я не могу даже представить, что за каляки-маляки бы это получились. Этот фантом, быть может, даже смог бы ходить и разговаривать на потеху детям, но нет. Он не был бы мной. Это племя меня не знало, хотя и слышало что-то о маленьком человечке, который странствует по миру и помогает людям.
— Так откуда же ты взялся? — Денис припомнил рассказы бабушки. — Один человек из нашего мира — Иисус Христос — умел воскресать из мёртвых.
— Я не воскресаю. Я просто появляюсь, и всё. Я задуман кем-то и для какого-то дела, следовательно, не могу так просто пропасть. Ты же видел то… тело, — Максим избегал смотреть на собственные останки, и Денис прекрасно его понимал. — Оно останется здесь, как отброшенный ящерицей хвост, и будь уверен, оно ни на что больше не годно, кроме как достаться на поживу резчикам по кости. Правда, Каштан для Выхухоли?
— Истинная, — ухмыльнулся старик, обнажив дыры меж зубов — У тебя отличная кость.
— Ну да, видел, — пробурчал Денис и не нашёл больше что сказать.
— Мне не терпится возобновить наше путешествие, — сказал Максим. — Что-то подсказывает мне, что с тобой вдвоём мы осилим любые дороги, какие бы опасности на них не таились.
Денис даже подпрыгнул от избытка чувств.
— Ага! Всё-таки дети не могут умереть!
Максим смотрел на него долго и внимательно, до тех пор, пока с лица Дениса не сползла улыбка.
— На ДРУГОЙ СТОРОНЕ — нет. Здесь всё всегда возвращается к исходной точке, и одновременно начинается там, где окончилось. Как круг. Ты видишь дугу своей жизни, но не знаешь, в какой момент она замкнётся с уже нарисованной частью. Не знаешь, большим будет этот круг или маленьким. В конце концов, их становится столько, что можешь нанизать их все на руки и звенеть, как сиу из племени Ходячих Погремушек. Но, в конце концов, всегда надеешься, что твоя текущая кривая никогда не встретит свой хвост.
— У тебя много колец? — спросил Денис, одновременно изнывая от желания узнать ответ и боясь его.
— Когда я делал первые свои шаги по ДРУГОЙ СТОРОНЕ, я встречал достаточно опасностей. Я был очень маленьким. Мои мысли были просто-напросто мыслями маленького мальчика, который блуждает по незнакомой стране и не может найти маму и папу.
Денис кивнул, так, будто всё понял, и шлёпнулся на землю. Не до конца понятная горечь жгла ему лёгкие. Он был рад, что братик жив, хоть всё что случилось, по меньшей мере, очень странно, а по большей (частичкой
Откуда-то вдруг появился Доминико. Как тень, что зазевалась и пропустила заход солнца, оставшись на земле, он прятался то за одним сиу, то за другим, словно ища, от чьих ног оторвался. Денис видел его всё время: острая вершина колпака торчала как восклицательный знак.
— Почему ты сказал мне бежать в лес, если прекрасно знал, что Максим вернётся?
Забывшись, Денис протянул вперёд руку, чтобы ухватить призрака за полу его одежд. Пятерня схватила лишь воздух.