По ту сторону горизонта

Поблагодарив того сдержанным кивком, Бентлей вскрывает конверт по краю и извлекает тонкий листок. Политические письма, как правило, очень размытые и туманные, написаны не самим королём, и в неоднозначности формулировок множество скрытых смыслов. Но то, что он видит на листе, заставляет его поджать губы. Нет вежливого приглашения, лишь формальное обращение и приказ, почти требование, явиться во дворец сегодня же, дабы объясниться, что за побоище он устроил вчера на улицах столицы.

Бентлей откладывает в сторону конверт и листы.

– Принести вам, сэр, письменные принадлежности?

– Не нужно, – качает головой Бентлей. Он складывает газету, опускает её аккуратно на низенький столик и делает последний глоток. Торопиться при чаепитии – портить себе настроение на весь оставшийся день. Кеннет поднимается из кресла. – Некогда писать ответы. Приготовьте мой парадный камзол да подайте экипаж через четверть часа.

Если король требует его к себе, то у Бентлея нет причин медлить. В первую очередь потому, что когда-то давно он был отправлен по заданию Короны в злополучное плавание, завершившееся для него полным крахом и потерей всего самого ценного. Кеннет поправляет на себе сорочку и направляется прочь из гостиной.

Нужно продумать, что он скажет королю. Прошло очень много времени, и слова Бентлея должны быть крайне убедительными, чтобы ему поверил не только правитель, но и все, кто будет присутствовать при их диалоге. Если Его Величество ещё возможно убедить, что он был по ту сторону настоящего мира, других – никогда. Но и велик риск, что король потребует от него рецепт бессмертия. А такового у Кеннета нет, даже если бы и был, он бы не стал им делиться. Не с королём точно.

Лорд отметает идею рассказать Его Величеству, через что ему пришлось пройти. Надо выдумать иной, более вразумительный рассказ, который бы не очернял репутацию и не звучал бы нелогично. Бентлей поднимается на второй этаж, заворачивает в спальню. Она выглядит ещё менее обжитой, чем всё его поместье. А ведь когда-то почти на каждой поверхности покоились его вещи, ещё в те времена, когда приходилось прятать под половицей книги, запрещённые в их доме отцом. На идеально заправленной постели покоится свежая сорочка и то, что он просил: парадный жилет и камзол синего цвета, расшитый мелкими золотыми узорами – остатки былой роскоши. Ему ещё предстоит вернуться к привычной жизни: посетить портного или пригласить его в поместье, закупить новую мебель и в немедленном порядке посетить какой-нибудь бал, чтобы не отставать от светской жизни. Популярность в том числе влияет и на мнение общественности.

Девон ожидает своего хозяина в дверях спальни, но Бентлей отсылает его одним движением руки. Он так привык одеваться самостоятельно, что сейчас просто не хочет, чтобы кто-то помогал ему и нарушал размышления. Удушающе медленно, поправляя и разглаживая каждую складку, Кеннет меняет сорочку, надевает камзол. В зеркале он видит немного постаревшего, но всё же лорда Бентлея Кеннета, а не того оборванца, каким он прибыл в Лондон. Страшно подумать, что Валерия и весь экипаж корабля Джеффри видели его в том, крайне непотребном, виде. Застегнув пуговицы, Кеннет звонит в небольшой колокольчик, и дворецкий, как верный пёс, заходит в спальню. Он молча помогает своему лорду переобуться и, выпрямившись, докладывает:

– Экипаж подан, сэр. Мисс Валерия, полагаю, с вами не поедет?

– Нет, – Бентлей отрицательно качает головой. – Надеюсь, я не задержусь. На случай, если меня опять решат арестовать, мистер Девон, будьте готовы прибегнуть к крайним мерам. Я не планирую в очередной раз попадать в тюрьму.

Несколько секунд Бентлей размышляет, прежде чем добавить:

– На столе в моём кабинете лежит конверт на имя Маркуса Хармона. Направьте ему письмо, я планирую заняться работой в конторе в ближайшие несколько дней. Также постарайтесь узнать, кто организует в скором времени приёмы и к кому можно без затруднений попасть в обход приглашения. И постарайтесь проследить, чтобы мисс Валерия ни в чём себе не отказывала.

Поправив манжеты, Кеннет выходит из комнаты, только и слыша вслед «будет выполнено, сэр». Он и не сомневается, что Девон сделает всё правильно. Кеннет торопливо идёт по коридорам поместья – одинокого, пустого и мрачного, даже при распахнутых шторах. В тишине коридоров только и можно услышать, как с треском корабельных досок, проломленных тяжёлым ядром, окончательно надламываются его мечты услышать в стенах дома её звонкий смех.

Внизу у дверей он достаёт из подставки трость – одну из многих, любезно выставленных дворецким перед дверью. Скупым движением проверяет клинок – острый и блестящий – прежде чем выходит на улицу и направляется к карете. Даже осеннее солнце, пытающееся согреть обделённую теплом землю Англии, не может проникнуть лучами ему в душу и осветить там хоть что-то. Бентлей рассеянно кивает на приветствие кучера и забирается в экипаж – не очень новый, но чистенький, блестящий и лёгкий на ходу, как раз самое то, чтобы можно было быстро добраться до резиденции короля.