По ту сторону горизонта

– Ничего не придумал? – усмехается Джеффри, уже удобно расположившийся на койке с натянутой на лицо шляпой. Вряд ли он действительно верил в Кеннета, но Бентлею и не нужна вера какого-то грязного пирата, который за свою жизнь ничего не добился.

– Чувствуешь себя как дома? – язвительно отвечает Бентлей, дёргая плечом, чтобы освободиться от цепкой хватки британского солдата.

За ним захлопывается решётчатая дверь, и он отходит в дальний угол, чтобы опуститься на потемневшие доски койки. Если ему и суждено умереть, то хотя бы с чистым сердцем, что идёт вразрез с традициями Ост-Индской компании, лордом которой он более не является. Мысленно Бентлей уже отрёкся от титула, а раз он это сделал, то, стало быть, всё в порядке.

Лорд устало откидывается на холодную склизкую стену, уже не беспокоясь за чистоту своих одежд. Кто-то всё же умудрился попасть в него гнилым помидором, оставив некрасивое пятно на мятом шейном платке. Бентлей сидит, уставив взгляд в потолок. Он и подумать не мог, что Комптон способен оказаться такой занозой. Проныра достал то, о чём Бентлей даже не знал. Никто не мог предсказать, что письма, написанные окрылённой от помолвки Морганой, способны стать тем, что загонит его в могилу. Снова.

– О, извините, ваше сиятельство, я вас чем-то обидел?

Бентлей пропускает слова Джеффри. Он сидит в таком положении немало времени, у него успевает затечь шея. Но мучения тела, с которым скоро придётся проститься, уже не заботят. Он, погружённый в унылые мысли, отзывается на слова, только когда кто-то настойчиво повторяет его имя в третий раз.

Открыв глаза, Кеннет озирается по сторонам. Его зовут не из соседней камеры, в которой Корморэнт ковыряет подошвы сапог. Голос доносится из коридора, где стоит фигура в плаще. Пришедший снимает капюшон, и в мужчине Бентлей узнаёт Девона. Дворецкий даже перед смертью своего хозяина остаётся дворецким.

– Что же вы устроили в зале суда, господин? Сэр, вам нужно было…

Ему нужно было держать язык за зубами, однако раздражение, что ему не позволили толково выстроить защиту, заставило признать всё. Кеннету хочется остаться честным перед самим собой, если на горизонте маячит одно будущее – смерть.

– Девон, если ты пришёл сюда, чтобы поучать меня, как то делал мой отец, то лучше уходи, пока стража не вывела тебя.

И всё равно одна маленькая, самая живучая его часть, хочет попытаться сделать хоть что-нибудь. Что питает эту часть? Гордость? Любовь? Надежда? Или это естественное желание – сделать всё, лишь бы больше не оказаться трупом? Всё перемешалось.

Когда-то всё было куда проще: сидеть и разбирать бумаги, подписывать накладные да пересчитывать за недотёпами бухгалтерский баланс. Что с ним сделала жизнь! И всё же нет слёз, скорее смирение, которое Бентлей отбрасывает от себя. Лорд Кеннет подходит к решётке.

– Как ты сюда попал? Впрочем, не важно.

– Сэр, есть возможность вам выбраться из тюрьмы. Но вам нужно постараться…

– Послушай, послушай, Девон, – лорд перебивает дворецкого. – Нужно найти каперскую грамоту. Я не прошу вас пробраться на корабль, но нужно поискать документ на имя Морганы О'Райли. Или сделать копию. Только это поможет мне избежать публичной казни.

Кеннет потирает кончики замёрзших пальцев и не может удержаться, чтобы не схватиться за решётку. От свободы его отделяет только один документ.

– Каперская грамота капитана О'Райли? Вы про тот жалкий клочок бумаги, который она пропила? Колман рассказывал, ей пришлось забить какого-то мужика до смерти, чтобы вернуть её обратно.

Бентлей оборачивается в сторону Корморэнта.

– Где её грамота? Она на корабле?

Джеффри пожимает плечами.

– Лорд Кеннет, мист…

– Сделайте что-нибудь, Девон. Найдите документы. Но времени мало, нужно всё сделать быстро.

Кеннет и представить не может, как дворецкий это сделает, но надеяться ему больше не на кого. Он потратил время на попытки созвать все свои средства, лишь бы оплатить особняк, но и думать не мог, что Комптон пойдёт на отчаянные меры и захочет отправить его в могилу.

– А что делать с Компанией, лорд Кеннет? Наверное, для вас это слабое утешение, но как только вы отозвали капитал… акции стоят один фунт и двадцать пенсов.

Бентлей почти шипит:

– Скупи акции. Все, которые сможешь… Не меньше пятидесяти одного процента. Одна из печатей должна была остаться в тайнике за картиной в парадной гостиной.

– Сэр, это же глупо.

– Да, глупо. Но чего не ожидают от умного человека?

– Сэр, – старый дворецкий стискивает прут решётки, – вы же понимаете, что, если вы проиграете, повесят не вас одного.

Бентлей ухмыляется и делает шаг назад, скрещивая руки за спиной.

– Половине Лондона давно пора болтаться в петле. Но если всё будет сделано как надо, пускай к зданию суда прибудут солдаты.

Как забытая свеча с крошечным язычком пламени может заставить вспыхнуть на судне огромный пожар, так огонёк надежды воскрешает в Бентлее уверенность, что он ещё сможет выйти и поквитаться с Комптоном.

Капитан Корморэнт, невольный свидетель их разговора, подскакивает с койки. Гневно пинает решётку, разделяющую две камеры, привлекая к себе внимание.