По ту сторону горизонта

– Капитан О'Райли была моим другом. Мы вернёмся за вами на обратном пути, – не глядя на Валерию, Джеффри перевешивается через край. Караульные с треском ломают дверь.

Глава 31. Лодка на тот свет

Панама остаётся позади. Теперь ничего не тяготит Бентлея. Одной заботой меньше, и все мысли лорда Кеннета исключительно вокруг О'Райли. Не то чтобы раньше он о ней не думал, но каждый раз он скорее спотыкался на её имени и её осуждении, которое сам же себе и придумал. Теперь Моргана и разговор с ней видятся скорее как цель, нежели как камень на шее, с которым он сам собирался утопиться ещё какое-то время назад. Кеннет думает, как лучше будет подступиться. Что он может сказать О'Райли, чтобы не вызвать её гнев? Бентлей помнит Моргану порывистой, резкой и беспощадной: к людям, к чувствам, к самой себе. Была ли она беспощадна к нему самому? В меньшей мере, чем то было возможно.

Её слова и действия в последний момент Кеннет расценил как предательство, но на самом деле Моргана оказалась верной самой себе. Бентлей понимает это и готов принять без молчаливого осуждения. Она не предала себя, свои убеждения, идеалы и цели. Хуже было бы, если бы О'Райли согласилась на то, что он ей предложил. Поместье в Англии и статус жены. Он видел то, чего желала бы любая другая девушка на её месте, чего хотела Валерия, хотя и не обернула свои желания в слова. Моргане не нужно было даже помилование, она была готова умереть, лишь бы не прощаться с морем и правом что-то решать в своей жизни. Конечно, Бентлей сколько угодно может оправдываться перед самим собой, что он никогда не лишил бы Моргану её звания капитана, наоборот, лишь поспособствовал бы её восхождению на службе Ост-Индской компании. Первая женщина-капитан Компании? Они бы наделали много шума.

И всё же это лишь могло бы быть, в будущем, которое уже никогда не наступит. Бентлею нужно спасать своё исключительно гибельное положение, но для начала – найти смысл жить дальше, не влача жалкое существование с грузом воспоминаний и багажом сомнений «А мог ли он хоть что-то поменять?». Временами Кеннету самому кажется, что у него помутился рассудок. Желать прощения мертвеца нормальный человек не может.

От размышлений Бентлея отвлекает Харон. Скрипя не то костями, не то в принципе издавая этот звук по причине собственной старости, маг разминает шею и плечи. Кеннета удивляет свобода, с которой живёт и дышит чудной божок. И может, Харон и не бог, но Кеннет не собирается называть его как-то иначе.

День догорает как свеча, последние лучи окрашивают воду в пурпурный цвет.

– Зря Колмана не взяли, – с усмешкой говорит Харон. – Он толковый, хотя моряком быть никогда не хотел… Эх, местечко бы узнал.

Куда вообще делся Колман, для Кеннета загадка. До смешного быстро он убрался из Лондона, не оставив и следа. И Моргана не погладит его по голове, если узнает, что Кеннет совершенно ничего не сделал. С другой стороны, что он мог сделать? Исключительно освободить из-под ареста, возможности поговорить не представилось.

Корморэнт появляется практически из ниоткуда. Не то чтобы Кеннет не знает, чем занимается капитан, но вряд ли он мог так быстро выбраться из трюма. Бентлей не сводит взгляда с половинки солнечного диска. Она грозится вот-вот утонуть, а на мили впереди нет ни единого острова, лишь морская гладь.

– Что мы здесь делаем? Не слишком похоже на место, где можно было спрятать лодку. Если только её никто не утопил.

И внутренний голос подсказывает Бентлею, что именно так оно и есть. Только какими путями Харон планирует её вылавливать, если в глубине морской совершенно не видно дна и совсем скоро ночь вступит в свои права? Кеннет может понять, почему маг хочет провернуть всё ночью – лишь бы не обратил никто внимания на его колдовские придумки. И ему остаётся только ждать.

– Так и есть. Утопили, и ещё как! – Харон снимает с себя плащ, который тут же вручает Корморэнту. – А ну, малец, подержи, пока я работаю. Смотри, по карманам не шарь. Иначе руки в клешни превращу, если хоть что-то сопрёшь.

Корморэнт берёт в руки чужой плащ с опаской, но, подметив неподалёку вахтенного, спешит отдать вещь ему.

– Я предпочту остаться в живых. Если только мне не светит то место, куда стремятся все святоши… рай, да? Слушай, а он мне вообще светит?

Харон не обращает внимания на то, как грубо обращаются с его вещами. Он увлечён, пожалуй, даже слишком сильно тем, что делает сам. Мужчина достаёт из кармана жилета какую-то веточку, а может, то и вовсе карандаш. И не без гордости за себя самого изрекает:

– Тебе, дурак божий, светит только фонарь на фок-мачте. Да и то тускло, чтобы ты не ослеп.

Бентлей слабо усмехается. Харон же ударяет кончиком странной палочки о край борта, и в руках у него появляется весло. Как ни в чём не бывало он забирается на фальшборт.

– Ну, до свидания. – Харон делает шаг за борт. Кеннет дёргается, но не успевает ухватить колдуна даже за рукав сорочки.