По субботам не стреляю

– Ну и ну! – только и сказала Маринка.

– Да-да, с господина Еврея! И не смотрите на меня, ради бога, как на ненормальную. У Никиты в квартире был тот самый агент из Израиля, который приходил к нему в субботу. Ах да, я же про это еще не рассказывала, и про телефонный звонок – тоже... Нет, так я совсем запутаюсь. Субботу пока оставим. Один из тех агентов, которые, по словам Антона, исчезли, был сегодня вечером в квартире у Никиты.

– Зачем? – оторопела сестра. – И как он туда попал?

– Точно не знаю... Как-то сумел открыть. У него явно опыт. Но он не грабитель, нет. Скорее сотрудник спецслужб, который на старости лет сменил специальность. А зачем он там был, сейчас расскажу.

Я подробно изложила историю нашего с Маркишем знакомства и пересказала весь разговор в деталях. Когда я дошла до маркишевского цыгана, Маринка беспомощно развела руками и сказала классическое:

– Не может быть.

– Ну, знаешь! – возмутилась я. – Этак я и сама могу. «Не может быть»! Ты у нас Холмс или кто? У тебя должна быть концепция. У тебя есть концепция?

– Нет – так будет! – безапелляционно заявила сестра. – Твое дело – рассказывать. Ты ведь не все рассказала?

– Не все, – согласилась я. – Какое там! Не исключено, что я знаю фамилию этого цыгана, хотя, может, конечно, это не он... Значит, так, отъезжаем на несколько часов обратно.

– Погоди, не отъезжай, – попросила Маринка. – Сначала скажи: ты не пробовала найти бумажку с «лингвистическим вопросом»?

– Конечно, нет. Во-первых, когда он вылез из шкафа, я от ужаса все забыла. А во-вторых, даже если б я не забыла, все равно мне не захотелось бы искать при нем.

– Принимается, – кивнула сестра. – Теперь отъезжаем, как ты предлагала, на несколько часов назад...

– И попадаем ко мне на службу, – закончила я. – А на службе разворачивается следующий сюжет...

Я начала пересказывать нашу с Лилей беседу и снова, как в игре «горячо–холодно», только я дошла до первого Никитиного разговора по телефону, как будто кто-то сказал мне: тут – горячо, и меня охватило то же противное ощущение, что какая-то информация, от которой я упорно прячусь, вот-вот меня настигнет, и информация крайне неприятная.

– Так что не исключено, что фамилия этого цыгана – Потемкин, – договорила я, стараясь подавить это странное ощущение.

– Маринка, ты что?

Сестра застыла, не донеся чашку до рта и вперив неподвижный взгляд в пространство.

– Что случилось? – дрожащим голосом повторила я.

– Потемкин, Ирочка, – медленно проговорила сестра, – это князь Потемкин Таврический, фаворит Екатерины Второй, счастливый соперник Орлова... Одно из двух: или Никитин телефонный собеседник и правда был Потемкин по паспорту, или...

Она могла не продолжать. Если он не был Потемкин по паспорту, то так Никита мог называть только одного человека... Впрочем, позвольте, почему одного? Откуда такая железная уверенность? Не слишком ли это самонадеянно с моей стороны? Мало ли у него было дам! Вдруг какая-нибудь из них ему изменила? Мне так хотелось в это поверить, что я уже почти поверила, и даже открыла рот, чтобы изложить свои соображения сестре, но, видимо, моя броня уже дала трещину, и мысль, от которой я так долго пряталась, вдруг предстала передо мной во всей своей красе. Надо думать, вид у меня был еще тот, – во всяком случае, Маринка вдруг бросилась меня утешать:

– Погоди психовать, Ириша. Во-первых, мало ли на свете Потемкиных! Во-вторых, мало ли кого он мог так называть!

Конечно, она ни одной минуты не верила в то, что говорила. Мне, впрочем, было уже все равно: то, что я осознала несколько секунд назад, отметало все сомнения и надежды. Это было уже не предположение, а факт – чистенький, аккуратненький, без всяких изъянов.

– Помнишь, я отказалась говорить с тобой про Костю? – начала я, разрывая на мелкие части обертку от печенья и изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Так вот... В субботу он должен был заехать за мной днем, но позвонил – сказал, что не успевает, – и приехал только вечером. В крайне встрепанном виде... Но не в том дело. Я рассказала ему про записную книжку и про то, что хотела ее забрать. Про то, что была в тот день у Никиты, то есть не у Никиты, а на лестничной площадке... В общем, все рассказала... Ты понимаешь, что я говорю? Я сказала ему про записную книжку...

– Понимаю, Ирка. Пожалуйста, не сходи с ума. Про записную книжку. Чего здесь не понять?

– Слушай дальше. В понедельник он улетел в Женеву. А я поговорила со следователем и стала «невыездная». В среду он позвонил, стал говорить про нашу поездку, и мне пришлось сказать ему, что дело швах... Он, конечно, очень расстроился и высказался примерно в таком духе: сама виновата, нечего оставлять визитные карточки где попало.

– Визитные карточки? – переспросила сестра.

– Вот-вот, я тоже удивилась. А он – слушай, Маринка, слушай внимательно, – он замялся – понимаешь?.. Замялся – и сказал: «Как собачка». А я обиделась... Я, дура, еще обиделась! Я думала, он мне хамит. А он не хамил, он выкручивался. Ляпнул – и выкрутился. Понимаешь?