По следу. Возвращение Ибадуллы

Религии и обычаи полуострова, жестокие к людям, всегда покровительствовали зверям. Еще сегодня предрассудки запрещают вдове заключать второй брак, разрешают родителям умертвить новорожденную девочку, допускают оставить без помощи человека, умирающего от голода на улице или дороге у всех на глазах, ставят непроходимую границу между одной группой людей и другой. Такие же предрассудки сделали неприкосновенным зверя. Птицы и обезьяны разоряют сады. Их нельзя отогнать. Нельзя истреблять кабанов, пожирающих посевы.

Нужно обойти стороной ядовитую змею. Запрещено убивать крокодила, подстерегающего прохожих у брода.

На зверя нельзя нападать, но сам он нападает. Есть злые звери, есть и добрые.

Однажды путь людей пересекся с дорогой слонов.

Серые гиганты, раскачиваясь, прошли по пробитой их круглыми ступнями тропе, делая вид, что не замечают пришельцев. Попадались и другие, более опасные следы.

Мир бредущих в лесах людей был так устроен, что встреча с другим человеком могла оказаться страшнее всякой иной. Можно попасться на глаза сановнику, начальнику, владетельному хану, решившему позабавиться и позабавить своих английских или американских друзей охотой в горных лесах. Какое ему дело до нескольких бедняков, решивших, как они ему объяснят, испытать счастье и намыть несколько щепоток золота в горных речках, если это будет угодно богу.

Богу угодно другое, скажет сагиб, и придется таскать вместе с носильщиками вещи сагиба и выгонять дичь под выстрелы его друзей без всякой оплаты за потерянное время и силы. Да, совершенно бесплатно!

Такова трудовая повинность, обязательная для всех, кто находится во владениях любого господина. Ей подвергаются и лучшие люди, чем кучка нищих, замысливших искать золото там, где его нет, – так посмеется над ними сагиб.

Приближалась пора дождей, оставался еще месяц.

Знатные господа не любят мокнуть в лесах, любители пышных охот уже возвращаются домой. Чем глубже в лес уходили восемь путников, тем смелее звучала их песня.

II

Навстречу людям из густой заросли неожиданно вышел зверь. Он сделал несколько шагов на мягких лапах с втянутыми когтями и остановился. Люди замерли.

Толстым длинным хвостом зверь ударил себя по боку.

Он смотрел на людей круглыми желтыми глазами, и каждый человек видел, что тигр смотрит именно на него.

Все ниже опускалась тяжелая голова. Под полосатой шкурой выпячивались лопатки.

Тигр лег. Как проволочные, торчали его редкие усы. По сторонам закрытой пасти выставлялись концы клыков. Не отрывая от людей взгляда, он собирал свое жилистое тело.

По его спине пробегала дрожь, вставала шерсть на хребте.

Зверь подтянул под себя передние лапы. Мелкие толчки выдавали нарастающее напряжение задних. Тигр сокращался, как пружина.

Люди не бежали, они сбились в кучку и подняли кирки, заступы и кетмени, чтобы встретить нападение. Они тоже напрягали свои мускулы и волю, зная, что зверь прыгнет и кто-то уже обречен.

Эль-Мустафи выронил заступ и шагнул вперед, прикрывая собой других. Правая рука дервиша спряталась в лохмотьях халата, где был тяжелый пистолет морского образца. Пять шагов сделал дивона и остановился, не доставая оружия.

Человек и зверь как бы окаменели. Тигр так собрал тело, готовое к прыжку, что, казалось, не мог пошевелиться, а человек затаил дыхание. Бойцы, они испытывали один другого взглядом, примеряясь перед схваткой. Вдруг

Эль-Мустафи протянул безоружную левую руку и отрывисто крикнул:

– Уходи!

– и-и-и… – отозвалось лесное эхо.

Как кнут, приказание ударило зверя. Тигр вздрогнул и ответил коротким, глухим ревом. Он сказал:

– Нет.

И так же повелительно дивона повторил:

– Уходи!

Тигр смолчал. Люди не могли видеть лица дивоны, они были за его спиной. Но они заметили, как глаза зверя превратились в узкие щели, как раздвинулась пасть и обнажились клыки. Инстинктивно, не сговариваясь, люди пошли вперед, сокращая расстояние между собой и дивоной.

И опять замерли.

Медленно исчезало напряжение в мощном теле полосатого хищника. Он встал, повернулся к людям боком и, не торопясь, пошел в заросли. Отказавшись от боя, он, как воин, «сохранял лицо».

Эль-Мустафи сказал:

– Братья, тигр видел наше единство и не осмелился напасть на нас.

Голос дивоны звучал обычно, как будто совсем ничего не случилось, как будто в зарослях не было страшного зверя. Люди дрожали; опасность удалилась, но они только сейчас начали переживать ее во всей глубине.

Нельзя позволить, чтобы человек осознал себя трусом.

И Эль-Мустафи спросил:

– Уж не думаете ли вы, братья, что тигр испугался моего взгляда? Нет, я не владею искусством чаровать зверей. В моей руке было готово оружие. Это вас испугался он, перед вами отступил он, братья!

Называя каждого по имени, дивона восхвалял храбрость товарищей, для каждого находил свое слово. Они соглашались: поистине, никто не испугался и все поступили, как храбрецы. Если бы тигр напал, он был бы уничтожен.