По следу аркуды

Стоян лежал и задумчиво смотрел в темное небо. Слова Ярика о том, что вскоре им придется расстаться, сильно огорчили его. Он не представлял, что придет день, а рядом не будет его друзей. А где он будет? Может, попытать счастья еще раз и вернуться к пещере? Нет, страшно нарваться на лютых. Неплохо бы, конечно, снова в поселение Общей Матери. Там у него уже дело было – Догор обещал обучить его кузнецкому делу. А можно к старику Пеку пойти и гончаром заделаться. Ушкуйники глиняную посуду с руками отрывают. Да мало ли чем заняться можно? Дом у них есть, можно корову завести, поросят. Житуха! Вот только без их команды плохо будет. Они все это время друг за друга держались, а что теперь? Каждый сам по себе? Нет, он, Дизель, то есть теперь Стоян, не согласен. Надо все хорошенько обмозговать, а не решать скоропалительно. Ишь, Ярик придумал: «разойдутся наши пути-дороги». Это мы еще посмотрим. Лично он готов следовать за Греславом и Климом и на войну. Будет санитаром! А что? Санитары очень даже нужны на всякой войне.

А Ярик вспоминал свою подружку Мыську. Как она там? Наверное, сидит на берегу, дует в дудочку, рассказывает подлунному миру грустную историю о том, как был у неё дружок, да пропал. Интересно, появилось ли новое перышко в обереге девчонки? Приглядывает ли она за куропатками, заботу о которых они поручили именно ей? Эх, сейчас бы в лес вместе с Мыськой, найти медовую борть, грибов набрать, приметить, где лещина богата орехами, чтобы по осени туда сходить. Чувствует ли Мыська, что с нами случилось? Ждет ли меня…нас… назад?

Ставра

Весь следующий день маленький отряд вслед за Ополком пробирался к реке Межени, чтобы, перейдя через её левый приток Нему, повернуть к озеру Лёжному. Если удача будет на их стороне и не встретятся чужие вроде лютых или торкаев, то через неделю они доберутся до селения Матери Белые Волосы.

Идти приходилось осторожно, прислушиваясь и посылая на разведку Клима с Волчком. Те не только осматривали дорогу, но и охотились, их добыча вместе с грибами, которые попадались повсеместно, насыщала и давала сил идти вперед. Иногда Ярику удавалось наловить рыбы в небольших речках, а Стоян особым способом запекал её в листьях или пучках травы. Получалось просто объедение!

Лес, по которому они пробирались, местами представлял собой сплошной бурелом. Бедной Велене приходилось тяжело – повозка хоть и была уже, чем современная телега, но мешала изрядно. Иногда приходилось протаскивать её буквально на руках. Никто и помыслить не мог, чтобы залезть в повозку и катить в ней. Велене и без того было тяжело, тем более кобыла была предназначена под седока-воина. Греслав ни на шаг не отходил от Велены, постоянно проверял, не натерла ли она себе холку. А если повозка застревала, попав колесом в торчащие корни деревьев или между камнями, первым кидался освобождать.

Ополк обещал, что после Межени лес поредеет, простору будет больше, и если правду говорил дед, то они пройдут между холмами, не заросшими лесом.

Третий день пути их расстроил: с раннего утра зарядил сильный дождь. Вначале хотели отсидеться под повозкой, накидав на неё лапника, чтобы не протекала, но потом отказались от этой идеи.

– Кто знает, сколько будет лить, – глядя в затянутое низкими тучами небо Ярик. – Дождь обложной. Можно просидеть и день, и два, и три.

– Обрадовал, – проворчал Стоян. – Нет бы полезное предложить.

– Могу и полезное. Предлагаю снять с себя всё, ну, кроме штанов, сложить в повозку и закрыть лапником. Мы-то не растаем, не сахарные, а дождь закончится, раз – а у нас одежда сухая.

– Ярик дело говорит, – поддержал Греслав. – Особенно сапоги нужно поберечь. У меня уже хлюпает внутри.

Он первым разулся, снял куяк (кожаная куртка с нашитыми металлическими пластинами), толстую вязаную рубаху и капу. Клим снял сапоги, приволоку, замотал в рубаху лук, чтобы тетива не намокла и не ослабла. Ярик и Стоян скинули чиры (ботинки), приволоки, капы, рубахи. Глядя на них Ополк стянул с себя приволоку – больше снимать ему было нечего: рубашка давно утонула в реке, куда он её сам забросил, чтобы сбить со следа лютых, а чиры он носил лишь зимой, а в остальное время года бегал босым.

Всё сложили в повозку, закрыли лапником. Сверху уложили сулицу и меч Греслава, а вот с кистенем парень не захотел расставаться. Всё может случиться в дороге, а если не будет ничего непредвиденного, то кистень подойдет в виде спортивного снаряда – Греслав даже в пути не переставал тренироваться и использовал каждую возможность сбить ногой ветку с дерева или перепрыгнуть через преграду, а не перелезть как остальные.

Дождь не прекращался, мокрые тела посинели и покрылись мурашками. Парни шлепками старались разогнать кровь, подпрыгивали по примеру Греслава, приседали и двигали плечами. Но помогало мало. Решено было сделать остановку, разжечь костер и обогреться. Да и поесть не мешало.