По осколкам разбитого зеркала

– Да фигня какая-то. На сутяжничество сил хватает.

Это исключено, чтобы я отказалась от такого сладкого дела. В мозгу мелькнули фрагменты душераздирающей речи о тернистом пути гуманного человека, преодолевающего злобу и агрессию. Удачные фразы рождались сами собой. Да и отказать дяде Пете – это нужно с ума сойти. Тем более я была уверена в том, что он читал дело. А это гарантия качества и поддержка в любом затруднении.

Ну, вы поняли. Я сначала согласилась, подписала договор с крупным, общительным и действительно обаятельным парнем. Только глаза у него какие-то прилипающие и как будто маслом намазанные. Видимо, так и выражается бесконечная доброта. А потом, на досуге, почитала дело. Времени у меня было достаточно. Других дел не имелось.

Начала я с медицинских документов потерпевшего – ветерана труда Ильи Григорьевича Кисина. Ах ты ж, идиотка, сразу сказала я себе. Конечно, все это нужно проверить, поискать возможность симуляции или знакомых врачей. Но пока факты зафиксированы на бланках с печатью. Несколько гематом в затылочной части, синяки на шее, совпадающие с количеством и размером пальцев обвиняемого, сотрясение мозга, да еще след от удара в живот ногой. Обследование последствий продолжается. То есть идеальный мальчик с ручищами, ножищами и бицепсами, которые я видела, тупо колотил старика об стену. Конечно, аффект, праведный гнев, неизвестно, какая опасность была в лице этого Кисина для беспомощной, неходячей девушки, которую опекает Санин. Да, кто сказал, что будет легко. Дядя Петя сказал. А теперь исключено, чтобы я пошла за советом к нему, об этом сразу узнает папа. Это не дай бог. Это самое страшное. Сразу представила себе папин любящий и тоскующий взгляд. Его слова, которые звучат в моей голове всегда, даже когда папа далеко.

– Девочка моя дорогая. Ты вся в маму. Я обожаю Лизу за красоту, доброту и прелесть. И она гораздо практичнее и критичнее, чем ты. Сумела вовремя обуздать души прекрасные порывы, воспользовалась своим единственным сильным преимуществом перед другими людьми – обаянием, – и удачно вышла замуж. Чему я и обязан появлению такой замечательно дочки. Я всегда с тобой, но не увлекайся мечтами о карьере. Думать – это не твое. Извини меня, если обидел. Просто очень хочу твоего счастья. А неудачи на любом поприще – это очень больно. Это не есть счастье, совсем наоборот.

Я все понимаю. Папа всегда прав. Мама у меня чудесная. Я помню, как она мне говорила, когда я была маленькой:

– Главное для девочки – вырасти привлекательной женщиной. У тебя много достоинств. У тебя красивые ноги, особенно левая. Но очень важно, чтобы с лицом все было на высшем уровне. А у тебя…

Дальше следовал убийственный разбор моих несчастных детских черт и сумасшедшие советы по доведению их до совершенства. Из чего в сознании осталось только это: у тебя разные ноги, а с лицом черт-те что. Но и тогда, и сейчас нет никаких сомнений: мама самый добрый человек, какого я видела. Она искренняя, заботливая, она трогательная до слез, она смешная, наконец. Но думать – не ее. Это да. И вот сидит ее дочь, горе-адвокат, над делом, которое ей подсунули, как мышиный хвост в конфетной обертке. Подсунул опытный адвокат Юрский и старый друг семьи. Не по злобе, конечно. Адвокаты защищают живых людей, а не идеальные схемы. В каждом случае есть какие-то трудности, иначе и дел не было бы. Но я так их не хотела, этих трудностей. А теперь надо победить. Самой, без помощи. Клиенты у всех разные, а репутация у адвоката одна: счет побед. В конце концов, у этого Вити сплошные добрые дела, за исключением этого ветерана. То есть порыв добрый – защита больной девушки, немного перестарался с последствиями. Но есть ведь избитая истина: «Добро должно быть с кулаками». За нее и будем держаться. И надо же когда-то доказать папе, что думать – это мое.

Витя принес аванс. Приличная сумма, мне пока еще неудобно брать деньги до результата. Но это, конечно, дисциплинирует. Я даже стала вставать в восемь утра, а не в двенадцать. Думала. Пыталась разобраться в психологии взрослого, здорового мужчины с понятной, обычной профессией, который так страдает потребностью помогать беззащитным. Послушала его передачи по радио. Не талант точно. Шуточки дурацкие, весь смысл в обсуждении чужих, случайных, часто никому не интересных новостей. Голос и дикция неплохие. Говорит слишком быстро и возбужденно, как будто ему платят за количество слов. Вывод: никогда бы не стала слушать такие передачи, если бы не мое дело. Несколько раз мы с ним пили у меня кофе, и я слушала его трогательные истории. Это, конечно, пригодится. Трое суток шагать, чтобы спасти брошенного кота. Собрать по интернету подарки детскому дому перед Новым годом. Я пыталась услышать что-то за словами. Вите не хватало вкуса в выборе подобных историй, в деталях, которые могли бы поразить воображение. Он банален, как ни крути. По жизни, наверное, хорошо, но для яркой характеристики, которая затмит сотрясение мозга ветерана, очень мало.