По осколкам разбитого зеркала

Зинаида позвонила в полицию. Притащились дежурные, все записали. Она сказала, что оставит доверенность на меня, чтобы следила за расследованием и давала нужные свидетельства. Затем поймала по телефону родственника, который решал вопрос с ее билетом в аэропорту, дала отбой. Вызвала такси. Удивительно: вид у нее был такой несчастный, подавленный, как будто у нее отобрали самое дорогое и обманули в лучших надеждах. Я понимаю, как это неприятно, когда над тобой издеваются. Но лично я, узнав, что страшная смерть в муках отменяется, и я могу лететь на отдых и развлечения в Швейцарию, пела бы от счастья. Зинаида же ступала, как жертва на плаху. Так мы расстались. Я упала в изнеможении на огромную, ужасно удобную кровать, зевнула, раскинулась во все стороны. А потом вспомнила, как мы готовились к встрече с острой лейкемией, как сидели с тапками, халатами и деньгами в зубах, и такой хохот меня одолел, слезы в уши заливались. Степа услышала, прыгнула ко мне, начала слизывать их. А она приятный йорк, не то, что другие.

Зинаида по-своему, конечно, любила собаку. По-своему, потому что обращалась она с нею, как со всеми. Как генерал с последним денщиком. О том, чтобы погладить, слово ласковое сказать, речи нет. Но у Степы нормальное приданое. Есть запасы сухого корма и хороших консервов. На курицу, индейку и творог для нее хозяйка оставила деньги в отдельной коробочке. Сразу скажу, что я туда же складывала все чеки на Степкину еду. К приезду Зинаиды там осталось тысяча сто восемьдесят рублей тридцать копеек. Меня она контролировала жестко. Каждый вечер звонок по домашнему телефону, чтобы не вздумала с мужем переночевать. Причем время меняла, как разведчик. То в десять позвонит, то в двенадцать, то вообще в два часа ночи.

Я давала полный отчет по всем вопросам. А она тоже начала со мной делиться. У меня даже возникло подозрение, что баба она хвастливая. Описывала все свои путешествия, развлечения, походы в разные рестораны. А время они с сестрой проводили не только в Швейцарии. Были и в Париже, грелись в Марокко, где-то плавали на байдарках, поднимались в горы. Названия блюд, которые она упоминала, я записывала на бумажку. И потом полночи сидела в интернете, путешествовала по их местам. Я очень люблю путешествия. Теоретически. И я читала рецепты тех блюд. Если поменять сумасшедшие ингредиенты на похожие, но дешевые и доступные в наших магазинах, у меня тоже получится. Попробую удивить Колю с Димой в качестве извинения за свои ночные отсутствия. Правда, со временем у меня сложилось четкое представление, что им новая жизнь даже нравится. Я прихожу, как фея, накрываю стол скатертью-самобранкой, ставлю новые заморские блюда и удаляюсь, как видение. Ни упреков, ни ворчания, ни требований – не валяться днем на кровати, не класть ноги на стол, не есть у телевизора.

А я… Конечно, металась с раннего утра, как белка в колесе. Но ночью я просто благоухала от комфорта и полной свободы. Даже после ванны душилась маленькой капелькой дорогущих духов Зинаиды. Я насчитала у нее триста пузырьков на огромном туалетном столе.

В каждом телефонном разговоре Зинаида у меня спрашивала, как продвигается расследование. Я говорила, что следователь нашего отделения Иван Петров очень тщательно разбирается. У него уже есть фамилии всех сотрудников, которые могли получить ту информацию, которая была у мошенников. Проверяют их телефоны, голоса, сравнивают с записью голоса, который сделала Зинаида во время разговора. Зинаида там, в своих прекрасных странствиях, подробно изучала наш Уголовный кодекс и подыскивала обидчикам самые зверские статьи. Она жаждала крови.

Я так следователю Ване и сказала:

– Хозяйка не отступит. Когда приедет, привлечет всех начальников-генералов. Надо тебе кого-то поймать до того. А то она и тебе неприятности устроит.

Ваня все вздыхал. Но однажды говорит мне:

– Хороший ты человек, Юля. Понимающий. И вроде не болтливый. Посоветоваться хочу. Примерно знаю я, кто мог позвонить, чей это телефон с бесплатной симкой. Круг узкий. Это несколько человек, которых твоя хозяйка замучила не только своими бесконечными визитами, но и претензиями, барством, хамством, если называть вещи своими именами. Стучала на ровном месте начальству. Пошутили они.

– Ничего себе шуточки, – возмутилась я. – Да другой человек мог бы на месте помереть от такой шутки.

– Другой – это ключевое слово. Сотрудники этого отдела говорят, что у Зинаиды Семиной здоровое сердце, отличные сосуды и вообще все ок. Кроме характера.

– Вот ты мне, Ваня, объясни: в чем был смысл? Они даже деньги не взяли.

– Так никто и не собирался. Никому не нужны ее деньги и вся эта уголовка. Проучить, что ли, хотели. Ну и дали возможность поговорить о том, какая она богатая. Она же всех уже достала этим богатством. Согласен, глупость страшную сделали. Но она со своим диким рвением и злостью теперь может довести до посадки. Работу потеряют точно. А там и так работать некому. Это профессионалы, мигрантами их не заменишь.