По осколкам разбитого мира

Теперь, когда драгоценная энергия была восстановлена, она могла вновь выйти на охоту. Шелана одела черное платье до пят, позвала Митли. Служанка прибежала на зов спустя минуту. Миниатюрная, с извечной, словно приклеенной, улыбкой и несколько безумным взглядом ярко-голубых глаз.

С Митли Шелана столкнулась на одном из кладбищ, куда пришла в поисках материала для новых слуг-упырей. Девушка лежала меж надгробных плит, из уголка рта стекала густая темная кровь. Шелана хотела убить живую, некстати нарушившую ее уединение, но внезапно услышала ее слабый голос: «Я искала вас. Знала, что однажды придете. Я хочу служить вам».

Шелана, не торопясь приближаться, прищуренным взглядом изучала лежащую на земле незнакомку. Это могло быть ловушкой — слишком странными были ее слова. Никто никогда не искал Шелану, чтобы служить ей. А те, кто искали, хотели лишь видеть ее голову на серебряном блюде. Вот только сердце девушки стучало ровно — она не лгала, а из ее глаз постепенно уходила жизнь.

«Я не хочу умирать, — хрипло прошептала Митли. Всхлипнула, но тут же поморщилась и прижала окровавленную руку к животу. — Но и жить так не могу. Я больна».

Шелана и сама видела это — неестественная, слишком темная кровь пузырилась на губах девушки, стекала вниз, на ворот когда-то белоснежного платья. Тогда она подошла к Митли и убила ее, вогнав клинок в самое сердце. А потом, не дожидаясь, пока тело остынет, воскресила. Эта хрупкая незнакомка была несомненно удачной находкой — упырь, оживленный через несколько мгновений после смерти, был почти совершенен.

Первое, что сказала воскрешенная, открыв глаза: «Мне не больно. Господи, я совсем не чувствую боли!»

Ненароком брошенное Митли слово резануло слух, скрутило внутренности Шеланы в тугой узел. Подавшись вперед, она схватила девушку за горло и сжала пальцы. Длинные ногти впились в мертвую плоть.

«Никогда не произноси этого больше! Теперь Господь Бог для тебя — это я!»

— прошипела она. В горло словно упали крошечные осколки, язык засочился кровью. Шелана сглотнула, ощутив во рту металлический привкус.

Митли быстро закивала. Глаза виновато расширились.

«Простите… моя госпожа».

Шелана холодно кивнула и ослабила хватку. Протянув руку, помогла Митли подняться и отвела ее в свой замок.

Воскрешение не смогло пройти для девушки бесследно — все-таки она была одной из первых испытуемых новоявленной некромантки. Отсюда и этот полубезумный взгляд, и искусственная, даже пугающая улыбка. Но во всем остальном Митли не уступала — в чем-то даже превосходила — прежнюю себя, живую, но страдающую от выпивающей все силы болезни. Постоянная спутница ее прежней жизни — терзающая ее внутренности боль — наконец исчезла.

Смерть даровала Митли покой.

— Завяжи корсет, — обронила Шелана.

Служанка бросилась исполнять приказание. Затянула атласные ленты, сделав ее талию, и без того тонкую, еще уже. Помогла обуть узкую ступню в кожаные ботиночки на шнуровке и высоком каблуке. Шелана всегда уходила на охоту как на торжество, где она была главной гостьей.

— Сколько собак осталось в загонах? — осведомилась она.

— Меньше десятка, — упавшим голосом ответила Митли. Самая смышленая из слуг, она следила за замком в отсутствие госпожи.

Шелана цокнула языком. Мало, очень мало. Кровавые ванны ей требовались постоянно, а отыскивать людей в Бездне становилось все труднее. Все чаще приходилось использовать для кровавой подпитки церберов. Часть из них защищала ворота от непрошенных гостей, часть томилась в загонах в ожидании своей незавидной участи.

— Ладно, разберусь, — недовольно бросила она. — Что с чарами на воротах?

— Я проверяла — все в порядке. Внутрь никому не проникнуть.

Шелана кивнула, взмахом руки отослала Митли. Та подобострастно улыбнулась, отчего ее не сходящая с лица улыбка стала еще жутче, и скрылась за кованой дверью. Шелана выскользнула из спальни, заперев за собой дверь. Пройдя по гулким коридорам и залам, вышла во внутренний двор и покинула территорию замка.

Охота началась.

Шелана вышла из тени. Оправила платье, огляделась по сторонам. Вокруг нее был лишь мертвый лес, сплошь состоящий из деревьев с иссохшими, почерневшими стволами. Не было листвы, с которой играл бы ветер, не слышно было птиц. Только пугающая, поистине мертвая тишина.

Убедившись, что деревья на самом деле были деревьями, а не замаскированными тварями, Шелана направилась вперед. Шаги ее — мягкие, едва слышные — тонули в окружающей тишине, словно та полностью их поглощала. В этом странном и жутком месте даже лунный свет казался тусклым и приглушенным — как серебристый ночник, на который накинули покрывало.

Шелана не собиралась возвращаться в замок с пустыми руками, но, казалось, стерва-судьба к ее планам была совершенно равнодушна. Ночь уже близилась к концу, а ей так и не попалось ни единой живой души.