По осколкам

— Елена Валентиновна, здравствуйте. Это Дина… не поздно звоню?.. Вы хотели завтра с Алисой погулять… мхм… в шесть часов удобно?.. Часика на три, да… Я привезу её.

Моё сердце болезненно колотится. Ревную? Еще бы… Но при любой моей попытки заговорить на эту тему, тут же выхватываю от неё показательное безразличие. Это, честно признаться, начинает срывать мои тормоза, а я обещал себе больше никакого насилия.

Дина выходит, натыкаясь на меня. Брови хмуро дергаются.

— Уснула… — киваю я на Алису.

Забирает у меня из рук, уносит в спальню.

А я ухожу в кухню, на окне пачка сигарет и её телефон.

Экран еще включен, и я ловлю его пальцем, не позволяя погаснуть и заблокироваться.

Прикуриваю, открывая ее переписки. Присев на подоконник листаю. С Пашкой общается… Еще какие-то незнакомые мне люди…

— Арсенин, ты охренел? — выдергивает у меня из рук.

Отдаю, молча затягиваясь.

Дина открывает окно шире. Задумчиво курит, разглядывая мой профиль. Мои глаза застыли в пространстве. Не хочу уезжать…

— Ты не поел.

— Да… — морщусь я.

Аппетит как-то пропал.

Её рука взлетает, зависая возле моей скулы.

И моё сердце толчком подпрыгивает в горло, я закрываю глаза, судорожно выдыхая. Прикосновение… ведет им вниз… вдоль челюсти…

Открываю глаза, ловлю ее взгляд. Он всё такой же прохладный, но и горячий тоже.

— Диночка… — шепчу я, задыхаясь.

— Заткнись.

Встает с подоконника. Открывает шкафчик. Там полбутылки коньяка. Наливает в два стакана. Один протягивает мне. Второй выпивает залпом сама. Отставляю свой на подоконник.

— Зачем? — киваю я на её пустой стакан.

— Нужно же как-то расслабиться, — нервно и зло ухмыляется она. — Пойдем…

Куда?..

И я, не соображая, что происходит, растерянно иду за ней в комнату. Идя вдоль стены, ведет по ней рукой, касаясь выключателя. Свет гаснет… и только полоска света из кухни вдоль ее спины… Она стягивает футболку, я вижу ее точенные словно фарфоровые лопатки… знакомым движением ведет плечами… взмахивая копной волос, она откидывает футболку в сторону.

— Дин?…

Поворачивает голову, я вижу ее профиль в сумраке.

— Арсенин растерялся? — пренебрежительно.

Медленно подхожу, нерешительно обнимая ее за талию. Прижимаюсь губами к обнаженному плечу и, улетая от ощущений, закрываю глаза. Меня трясет от переизбытка чувств. Надо признаться, я вообще не готов… «Арсенин растерялся», да.

— До утра стоять будем?

Окей…

Разворачиваю ее к себе, прикасаясь к ее губам своими.

— Не хочу твои губы, — сжимает она свои.

— А чего хочешь? — хриплю я.

Пи**ец, как это больно всё!!

— Тело хочу.

Моё тело, в отличие от меня не растеряно. И уже давно готово к бою, после ее первого касания еще там, на кухне.

Чувствую, как ее ладони скользят под мою футболку, описывая рельеф пресса. Задирает ткань выше, я поднимаю руки, помогая ей стянуть с меня одежду. Коготки врезаются в грудные мышцы. И я закрываю глаза, стараясь отключиться от того, что она говорит мне и включиться в то, как касается. Очень тяжело это. Не менее тяжело, чем было отключиться с проститутками от неё.

Надо было пить этот чертов коньяк!

Перехватываю ее за шею, впиваясь не в губы, а в чувствительное место за ушком. А ее зубки впиваются в мою трапецию у основания шеи. Она обожала моё тело… И сейчас я вспоминаю об этом по тому, как она жадно вдавливается ноготками, скользя пальцами по рельефу.

Мои руки сползают по ее спине, сжимая попку. Впечатываю в себя, слыша, как сбивается ее дыхание. Тяну вниз домашние мягкие шортики вместе с трусиками. И опять торможу, пытаясь отдышаться ей в шею, от накатывающих болезненных спазмов, намешанных с легкими судорогами моего оголодавшего тела.

Дина перешагивает, через сползшее по длинным ногам белье, оставаясь полностью обнаженной.

— Минуту… — шепчу я.

И я сбегаю на кухню. Проораться и выпить этот чертов коньяк. Как-то же надо расслабиться!

Проораться я сейчас не могу себе позволить, и просто дышу поглубже между глотками спиртного, крепости которого не чувствую.

Возвращаюсь. Пытаюсь поймать её губы. Уворачивается.

— Я сказала — нет.

— Я люблю тебя…

— Если не замолчишь, пойдешь к черту отсюда! — ее голос срывается.

— Не могу я так… — шепчу я ей болезненно. — С тобой — не могу.

— В гараже мог?!

Мне, черт возьми, нужно что-нибудь жесткое, чтобы включиться в тот формат, что она предлагает!

— Включи меня, как там.

И мне неожиданно прилетает от нее по лицу.

Б*ять… больно! — с рычанием впиваюсь ей в губы.

А она с рычанием уворачивается опять, и мы летим на диван, растворяясь в борьбе за ее поцелуй.

Впиваясь в ее тело спускаюсь по нему ниже, нещадно сжимая ладонями полную грудь. Вскрикивает, прогибаясь навстречу моим рукам. Обвожу ее сосок языком, втягивая в себя. Зубы скользят по ореолу. И я рычу от узнавания ее вкуса…

Подхватывая под бедро, прижимаю его к груди, вжимаясь губами в ее гладенькие теплые губки. Год!! Практически год я не касался женщины так. Я уже и забыл, как это делается… Но мои губы помнят и мой язык тоже. Растворяюсь в этом возбуждающем теплом вкусе, целуя ее больше рефлекторно, чем осознано.