По кромке двух океанов

Это поселение очень древнее. Там живут потомки переселившихся туда в семнадцатом веке русских крестьян, двести семьдесят три человека по последней переписи. Долгое время они во многом сохраняли быт своих далеких предков, и в их лексиконе до сих пор встречается немало слов, которые употребляли первые переселенцы. Вместо «тундры» они говорят «сендуха», вместо «гора» и «возвышенность» — «едома-едомочка», вместо «испугался» — «бедрил»… («Пошто бедрил-то?»).

В этом селе со времен русско-шведской экспедиции Норденшельда жил кочегар с «Лены» норвежец Иоганн Торгенсен. Он женился на местной русской казачке, и его сыновья, оба, как и отец, Иваны Ивановичи, помогали устанавливать в низовьях Индигирки Советскую власть, а Иван Иванович младший погиб от бандитской пули.

— Далеко до Усть-Русского? — спрашиваю у всех сразу,

— Километров сто по Индигирке, — отвечает Володя. — Только вопрос, как добраться. Если б в райкоме катер дали, махнули б мы с вами на Берелех, он аккурат у Русского Устья в Индигирку впадает. Вы про эту речку, конечно, слышали?

Слышал, и даже берегу газетные и журнальные вырезки. Речь идет о мамонтах, вернее о находке на берегу Берелеха целого кладбища мамонтов, обследованного учеными Якутска, Ленинграда и Магадана. Находка оказалась уникальной. Тринадцать тысяч лет (это установили с помощью радиоуглеродного анализа) лежали в том месте кости вымершего зверя. Где-то рядом ходили охотники, геологи, рыбаки, летали самолеты и вертолеты, и никто до 1970 года не увидел этого чуда. У меня это вызвало еще и другое чувство: до чего же огромна наша страна, если, несмотря на невероятно быстрое стирание «белых пятен», есть еще, оказывается, места, куда не ступала нога человека. Ведь ступи она туда раньше, о находке бы узнали, заговорили, потому что в наши дни становится все труднее найти мамонтовый бивень, а на берегу Берелеха они торчали из земли. Ни один охотник не прошел бы мимо; значит, не было этого охотника, никого не было…

Воображаю, какой восторг охватил первооткрывателей этого кладбища. Я вспоминаю, как наша маленькая группа просто остолбенела, когда на таймырской реке Боганиде мы вдруг наткнулись на торчавшие из берега огромные кости, череп… Один зуб, тяжелый как камень, мы вынули из челюсти и положили в лодку. В Дудинке я отправил его домой посылкой; зуб весил около восьми килограммов — полпуда!

Но то, что мы увидели на Боганиде, были всего лишь жалкие остатки мамонта. Остальное, наверное, вымыла из мерзлой толщи Боганида и унесла бог весть куда. А на Берелехе… Заслуженный деятель науки Якутии Б. С. Русанов рассказывал, что там огромное пространство было сплошь покрыто костями, принадлежавшими только мамонтам, — триста метров береговой полосы! Торчал впаянный в мерзлый песок череп, лежали десятки зубов. Толщина слоя, в котором находили кости, составляла четыре метра. Удалось отрыть ногу мамонта — с мясом, кожей и очень длинной, до восьмидесяти сантиметров, шерстью.

Ни одной экспедиции не удавалось собрать столько мамонтовых костей — более семи тысяч!

Но ученых здесь ожидала еще одна удача. Рядом с кладбищем мамонтов они раскопали, очевидно, самую северную в мире палеолитическую стоянку, что позволило высказать предположение: сваленные в кучу кости — это остатки добычи древних охотников. Сюда они сплавляли по реке туши убитых мамонтов и тут разделывали их. Поразительное открытие!

За последнее время наука обогатилась еще одной уникальной находкой. У левого притока реки Берелех (что уже не в Якутии, а в Магаданской области) обнаружили абсолютно целого детеныша мамонта, провалившегося в болото около десяти тысяч лет назад. После знаменитого березовского мамонта, найденного в 1901 году в бассейне Нижней Колымы, это первая находка не скелета, не шкуры, а всего животного целиком. Длина его сто пятнадцать сантиметров, высота — сто четыре, он покрыт густой каштановой шерстью.

…Говорят, что где-то не то на Таймыре, не то в Якутии ходит молодой человек в свитере, связанном из мамонтовой шерсти, и ему не страшны никакие сибирские морозы, настолько эта шерсть тепла. Она-то и защищала мамонтов от стужи в самые холодные периоды существования Земли.

Распространенное со времен И. Д. Черского суждение о том, что мамонты, а заодно и волосатые носороги, ископаемые лошади погибли в результате похолодания климата, опровергнуто современной наукой. Все эти животные были великолепно приспособлены к суровому сухому континентальному климату тундростепей, по которым они бродили. Снега выпадало мало, и корм — мерзлые травы и кустарники — доставался без особого труда.

С потеплением картина резко изменилась. Сильные морозы сменились оттепелями, все чаще небо затягивалось тучами, начались обильные снегопады. Добывать корм из-под толщи снега мамонты не могли, и это привело их к гибели. Из их современников приспособились к новым условиям жизни и уцелели лишь овцебыки на севере Гренландии.