Плывун

Глава 34. Танцпол

Уже улегшись в постель вечером, Пирошников все рассказывал Серафиме о том, что он увидел в доме. Она терпеливо слушала, хотя знала и видела гораздо больше чем он, занимаясь здешними делами уже более месяца.

– Понимаешь, это уже совсем другой дом! – горячо говорил он. – Здесь другие люди и другие порядки.

– Ты даже не представляешь, насколько они другие, – улыбнулась она.

– Да, но что-то с этим надо делать!

– Но разве не ты сам устроил эти порядки?

– Отнюдь. Я хотел как лучше…

– А вышло, как всегда.

– Я дал людям возможность лучше жить и зарабатывать.

– Вот они и заработали. Продали свои бумажки. Довольно дорого, надо сказать.

– Но ты же этого не сделала.

– Во-первых, это были твои бумажки. А главное, у меня были другие планы.

– Какие?

– Ну ты же не дошел до нашего этажа. Вот придешь – и покажу.

Пирошников не смог признаться Серафиме в самом главном: в утрате мистической связи с домом, с управляющим процессами Плывуном, с полем тяготения, в конце концов. Ему было стыдно. Он с досадой вспоминал силлабо-тонические практики, все эти прыжки и ужимки доморощенного демиурга, шарлатана, по большому счету, потому что при всей связи с Плывуном он ничего толком не мог с ним поделать, лишь надувал щеки, прикрывая блюзами и стихами собственное бессилие. А теперь даже эти фокусы стали недоступны. Дом отвернулся от него, холодная каменная громада повернулась лицом к другому.

Вот! Именно это и задело больше всего. Этот птенец, юноша бледный, лопочущий «сэнсей, сэнсей», вдруг оказался способен влиять. Не мог он этому научиться у Подземной Рады! Тогда у кого? Приходилось признать, что ни у кого он не учился, а просто обладал изначально таким же талантом, как и сам Пирошнеиков. И все равно было обидно.

Однако, следовало довести до конца осмотр дома. Прекращение полномочий демиурга не отменяло прав и обязанностей хозяина.

На этот раз он не взял с собой никого. Геннадию велел дожидаться его на втором этаже, до которого вчера так и не добрались, а Юльку оставил дома, дав ей задание написать стишок про «наш дом», основываясь на вчерашней инспекции.

Сам же с Серафимой спустился по лестнице на пятый этаж, который, согласно сертификату и договору с бизнес-центром, принадлежал господину Пирошникову. Собственно, это был договор с самим собой. Таким образом, Пирошникову принадлежала гораздо большая площадь в расчете на душу, чем другим домочадцам. Он успокаивал совесть тем, что свой этаж отдаст под общественные и культурные нужды.

С первых же шагов он понял, что Серафима лишь отчасти начала превращать этаж в «царство книги», у нее имелись теперь новые предпочтения.

Первым делом разрешился мучавший его вопрос – куда делся «Гелиос»? Он был тут как тут, более того, в салоне он обнаружил и Софью Михайловну, и старика Залмана. Будто ничего не изменилось, кроме площади, которая значительно увеличилась.

Посетителей же стало еще меньше, потому что жильцы снизу сюда вообще не заглядывали. Да и что было делать выходцам из Средней Азии и Кавказа в магазине русской поэзии?

Гуля с детьми заняла двухкомнатную квартиру с туалетом и ванной, где стояла самая простая, но новая мебель – четыре кровати, два шкафа, стол и стулья. Причем мебель была детская. Пирошников насчитал еще семь таких же квартирок по четыре койки в каждой, оборудованных тою же мебелью! А в отдельной большой комнате он увидел играющих детей. Их было трое, один из них китайчонок, и было им лет по пять.

– Что это? Откуда они? – спросил Пирошников.

– Первые воспитанники нашего детского сада. Двое с минус первого. Один с улицы Блохина, – ответила она.

– Хм… По-моему, детские сады бывают только государственными? Нет?

– Нет, бывают частные детские сады, – ответила она с виду небрежно, но он заметил ее волнение. – Или семейные…

– Ах! Ты хочешь выйти замуж! Скрутить меня узами! – нарочито грозно вскричал Пирошников, обнимая Серафиму. – Хорошо, мне нетрудно, но бегать и оформлять все это мне западло. Да мне и не разрешат, я суперстар.

– Да, могут не разрешить, – опечалилась она.

– Ничего, оформим как-нибудь, – успокоил он ее.

– Сначала нужно найти средства. Зайди в бухгалтерию, они тебя обрадуют.

Пирошников нахмурился. Он и без визита в бухгалтерию знал, что бизнес-центр на грани банкротства. Платежи от домочадцев поступали нерегулярно, других источников не наблюдалось.

Поэтому он отложил визит в бухгалтерию до лучших времен и спустился на четвертый этаж.

Здесь был вещевой рынок, который исчерпывающе описывается русским словом «шмотки». Комнаты и квартиры были превращены в так называемые «бутики», а попросту лавки, где на стенах висели всяческие модные тряпки якобы известных, фирм, но все они были подделками, изготовленными в Турции и Китае.

И продавцы здесь тоже были родом издалека, они громко переговаривались на непонятных языках, поскольку покупателей было немного, да и при покупателях они нисколько не церемонились. Пирошникова почему-то задевала эта чужая, царапающая ухо речь, примерно так же, как его задевала громкая русская речь где-нибудь в Стокгольме или в Риме.