Пловец

Я чуть не рехнулся. Бутылку выронил. Не-ет, думаю, мерещится. Мышка это. Занырнула в бутылку при розливе. Или ее, утопленницу, вместе с вином из жбана влили. Нырнула, попила сладость пьяную, захлебнулась — вот и попала, бедняга. Поднимаю я бутылку — а там точно: человечек маленький, вроде светляка-зародыша плавает, ручками двигает, зовет, сказать что-то хочет — и лицо у него, хотя и страшненькое, но — умное, страдающее даже…

Ну и заорал я тогда — как же не заорать-то, когда страсть такая вот примерещится. И бух — в обморок.

Утром просыпаюсь — в чужой постели. Оказывается, меня Надя кое-как к себе перетащила — крик услыхала: думала, зарезали меня или подожгли. Примчалась — смотрит: лежу я, не дышу, и пена у меня вокруг рта, вроде как брился недавно. Ну, думает, сосед ей попался припадочный. Однако пожалела — побрызгала, я замычал, и — к себе, как медсестра раненого, на горбу — еле-еле, говорит, но втащила.

Только я не верю, что она одна донесла меня.

И — донесла ли? Я после этого случая на пару недель прекратил свои научные занятия. Решил — такие кошмары объяли меня от переутомленья. Отдыхал я со вкусом — лежа в постели. Два раза факс начинал шуршать — выползали заказы. Жутковатое это дело — факс, между прочим. Лежишь в тишине глубокой, покой свой лелеешь. А тут вдруг в комнате, без предупрежденья — шур-шуршур, шур-шур, тр-р-р-р, тр-р-р-р — будто кто-то лапкой когтистой невидимой выцарапывает грамотку из щели…

Ну, я потом отписал, что не мог вовремя прореагировать — болел. Отнеслись с пониманием. Кстати, пока болел, война в Заливе блицкригом закончилась, скважины потушили: дожди прекратились, дело к весне пошло, в жилу погода мне влилась с выздоровленьем, так что к концу февраля я как бы оказался на третьем небе от беспричинного счастья… А бутылку ту с тех пор как талисман стал беречь, пить ее и не думал даже.

Между прочим, отмечу здесь факультативно: пока я тогда отлеживался, пришла мне одна интересная штука в голову. Сумасшедшая, конечно, но не менее сумасшедшая, чем самый ее предмет размышления — история. А история и в самом деле — штука вполне тайная, поскольку она не выражает время, как обычно думается, а уничтожает. Вздумалось мне тогда размыслить, что ж это такое происходит в мире — откуда все эти передряги: на Родине моей, хотя и промежуточной, да и вообще — всюду в мире. Откуда вот, например, эта война? Ну ведь известно, что чем фантастичней выдумка, чем она менее имеет под собой известных оснований, тем она ближе к истине. И вот что я по поводу новейшей истории вкратце надумал. Вывел я, что причиной всему такая инфернальная штука: нефть. Ею в аду топят. Хотя настоящий ад — это холод. Но чтоб лед получить — надо сначала растопить пустоту. Например, чтоб космическую холодрыгу образовать, Богу надо было Большой Взрыв устроить — без огня полымя — выходит, что никак не образуется, так сказать; чтоб температуру понизить, надо непременно энтропию раскочегарить, это — по закону…

Тут как раз Надя-гадалка пришла ко мне в гости — соседа больного проведать, бульончик там, пирожки принесла, спасибо. А я — бульон выхлебал да весь бред этот под пирожки с компотом и выложил.

А она-то рада. Сидела — заслушалась, хотя и не скумекала, поди, ничегошеньки. Очень она мировыми новостями интересовалась. Раньше все расспрашивала у меня про «перестройку» и глупости всякие, вроде — правда ли, что Горби — агент.

А мне-то из собеседников хоть кого подавай — лишь бы не глухого. Вот я и спохватился. А как разошелся — понесла пристяжная, да коренника завалила, дура…

Вот и говорю я Наде: нефть — вещь инфернальная потому, что уж слишком мощно — теневым и прямым образом — она влияет на человечество. Потому как она — «философский камень», типа асфальт, озокерит, воск горный: сама мусор, да из себя, мусора, путем перегонки, алхимической, между прочим, золото образует. Зороастрийцы-огнепоклонники вышли из нефтяных колодцев. Англичане персов против России завсегда науськивали из-за керосина: за то и объявили джихад Грибоеду. Гитлер слил всю партию под Сталинградом — в битве за бакинскую нефть. Говорят, Волга тогда пылала страшно: пролилась кровушка земная из хранилищ, с человечьей смешалась, сама в жилы горюче вошла — и оранжевые мастодонты, рванув из палеозоя, замаршировали по небу над рекой…

А начал я свои измышления от причины жизнетрясений на Родине. Известно ведь, от чего стряслись: <…>.

Здесь Надя ахнула, перекрестилась и компот мне поскорей еще подлила. А я хлебнул, фигу разжевал — и дальше, только меня и видели, то есть слышали:

— <…>. Они же, чуя удавку, двинули на попятную, но без боя решили не сдаваться, затаившись. И бой этот произошел: в Заливе. Это не С-Ад-Дам двинул войска на лакомый вражеский Кувейт, где золото — чуть только палку ткнешь — в морду хлещет. Это они ва-банк двинули единственный свой резерв. И проиграли. Бесповоротно.

Тут Надя не выдержала да как ляпнет в сердцах: