Плотина против Тихого океана

Главным делом его жизни была дорога. Он приехал, чтобы строить ее. Ему сказали: «Ты глухой, тебе сам бог велел ехать строить дорогу в Рам». Он стал одним из первых, нанявшихся на работу. Он делал все: корчевал деревья, грунтовал, мостил щебнем и трамбовал вручную. В общем, это была бы работа как работа, если бы рабочие на восемьдесят процентов не состояли из каторжников, к которым были приставлены туземные охранники из колониальных тюрем. Эти каторжники, которых белые собирали по округе точно грибы, считались опасными преступниками и были приговорены пожизненно. Их заставляли работать по шестнадцать часов в сутки, плотными рядами, скованными цепями по четверо. За каждым рядом наблюдал охранник в форме, это была туземная охрана для туземцев, ее назначали белые. Помимо каторжников имелись и просто наемные рабочие, капрал был из их числа. Если поначалу еще делалось различие между каторжниками и вольными, незаметно оно совершенно стерлось, разве что каторжников нельзя было уволить. К тому же каторжников кормили, а вольных нет. И наконец, каторжники имели то преимущество, что с ними не было жен, в то время как за вольными следовали их жены, они селились во временных лагерях неподалеку от стройки, были вечно голодны и вечно беременны. Однако именно поэтому охранники нанимали рабочих со стороны: они хотели постоянно иметь под рукой женщин, даже когда стройка долгие месяцы шла в лесу, на расстоянии многих километров от жилья. К тому же женщины, как, впрочем, и мужчины и дети, регулярно умирали от малярии, тем самым давая возможность охранникам (которым, однако, раздавали хинин — не иначе как для того, чтобы придать еще больший вес их авторитету) их менять. Как только у рабочего умирала жена, ему тут же давали расчет.

Таким образом, во многом благодаря своей жене почти глухой капрал все же удержался на этой работе. А возможно, еще и потому, что в первый же день его осенило: чем больше он будет похож на каторжника, тем лучше, и он делал все, чтобы охранники забыли, кто он на самом деле. Через несколько месяцев охранники настолько привыкли к нему, что по рассеянности приковывали его к другим каторжникам, били его наравне с ними, и дать расчет ему было так же немыслимо, как настоящему преступнику. Тем временем жена капрала, как все женщины вольнонаемных, постоянно рожала, и исключительно благодаря стараниям охранников, ибо после шестнадцати часов трамбовки вручную, да еще под палящим солнцем, у рабочих, да и у каторжников пропадали всякие желания, даже самые естественные. У жены капрала уцелел один-единственный ребенок, девочка, остальные умерли от голода и малярии, и капрал принял ее в свою семью. Сколько раз за шесть лет жена капрала рожала посреди леса в шуме и грохоте, под окрики охранников и щелканье их хлыстов? Она и сама толком не знала. А знала она только то, что все время была беременна от охранников, и капралу приходилось вставать по ночам, чтобы рыть маленькие могилки ее умершим детям.