Плоть и кровь

— Я здесь, — ответила она им обоим. — Не беспокойтесь, я здесь, с вами.

Бен и Джамаль поднялись по ведущим на веранду ступеням, постояли немного на верхней. Пчела наконец приняла решение. Произвела вираж и устремилась на восток, пролетев над головами Джамаля и Бена. А Зои увидела — или знала это и раньше? — что Бен и Джамаль — это тоже пара. В своем роде. Вилл и Гарри были парой иного толка. И у пчелы имелись собственные желания. Зои держалась за прядь волос.

— Привет, ребята, — сказал Вилл. — Как дела?

— Мы видели рыбу, — ответил Джамаль.

— Правда?

Бен молча стоял в его одеревенелой добродетельности, во всей любви, которой он желал и не желал.

— Очень большую, — сказал Джамаль. — Под причалом.

— А поплавать пойти не хотите, а, братцы? — спросил Вилл.

— Годится, — ответил Джамаль.

Бен промолчал. Ушел в дом и хлопнул за собой сетчатой дверью. Из нее успело вырваться на веранду дуновение застоялого воздуха, полное запахов дома. Вилл взглянул на Гарри. Забавный парнишка, верно?

Джамаль подошел к Зои, встал, ожидая ее слов или молчания, ожидая следующей минуты ее жизни.

— Так что, рванули на пляж? — сказал Гарри.

— Мам? — произнес Джамаль.

— Идите втроем, — сказала Зои. — Я передумала, мне и здесь хорошо.

— Ты уверена?

— Целиком и полностью.

Однако Джамаль не сдвинулся с места, и Зои мягко шлепнула его по спине.

— Иди, — сказала она.

— Ты хочешь, чтобы я пошел поплавать?

— Да, я хочу, чтобы ты пошел поплавать.

— Ладно.

— Ладно.

Она осталась сидеть в кресле, Вилл, Гарри и Джамаль ушли в дом, переодеться для купания. Крошечные передвижки происходили в воздухе, в нем перемежались интервалы чуть большего и чуть меньшего свечения. Что-то накапливалось, что-то золотистое, синее, старое. Когда Джамаль, и Вилл, и Гарри вышли из дома, их сопровождал Бен, с его гладкими мышцами, в мешковатых оранжевых трусах. Вилл поцеловал Зои, остальные с ней попрощались, даром что меньше чем через час им предстояло вернуться. В последнее время с ней всегда прощались. Она смотрела им, уходящим к заливу, вслед. Ее сын, племянник, брат и любовник брата удалялись все вместе, и Зои поняла: равновесие достигнуто. Оно здесь, в этом мгновении, — самое сердце лета. Месяцами силы созревания и распада восходили все вместе к этому мигу, к колоссальному покою, к дремотной глубине золота и синевы, не содержащей ни перемен, ни противоречий.

Потом она увидела, как проходит и это. Увидела, как появился первый ниспадающий свет, услышала первый бесконечно тихий щелчок осени. Осознала, что все это время держалась за прядь своих волос. И когда ее сын, брат и любовник брата скрылись из глаз, выпустила прядь из ладони.

— Тебе тут тепло? — спросил голос. На миг ей подумалось, что это голос самого воздуха — глубокий, с намеком на гобой и литавру. Пчела могла бы плыть в таком голосе, подобно электрической искорке, пронизывающей музыку.

— Да, — ответила она.

Подошел и встал рядом с нею отец. Это был его голос. И его сладковатый, затхлый запах.

— У тебя все в порядке? — спросил он. — Просто сидишь здесь одна?

— Они все только что были здесь, — сказала она. — А теперь пошли купаться.

— Кто?

— Вилл, Гарри, Джамаль и Бен.

Он подошел к перилам. Хмуро вгляделся в день, который уже начал неторопливо остывать, идти на убыль. Завтра — первый день осени, хотя по календарю до него еще три недели. Завтра свет будет более жирным, более склонным к синеве.

— В два у Бена с Джамалем урок, — сказал отец. Любовь и ненависть перемежались в нем, система приливов и отливов. Волосы его начинали редеть. Кожа покрылась старческими пятнышками.

— Все нормально, — сказала ему Зои.

— А?

— Они успеют вернуться вовремя.

— Ну да.

Он неохотно оторвался от перил. Склонился к Зои, приблизил свое лицо к ее.

— Тебе хорошо здесь? — спросил он. — Не зябнешь?

— Нет. Все прекрасно.

Он кивнул, втянул сквозь зубы воздух, четвертную ноту воздуха, и Зои подумала, что отец, может быть, пробует этот день с его увядающими обещаниями на вкус.

— Все прекрасно, — повторила она. — Здесь так приятно сидеть.

— Милая, — прошептал он. — Моя маленькая девочка.

Поскольку спален в доме на всех не хватило, Вилл и Гарри принялись расставлять на чахлой траве за домом палатку. Они купили ее специально для этой поездки — красную, нейлоновую, яркую, как леденец. Зои наблюдала за ними, смеющимися, препирающимися о том, что и как следует делать. Наблюдала за руками и спиной Вилла, втыкавшего колышки в песчаную почву. Ночь жила светляками и комарами, шелестом листвы и неспокойным, незримым присутствием залива. Зои услышала Сьюзен, учуяла ее запах, затем Сьюзен коснулась ее плеча.

— Как они справляются? — спросила Сьюзен.

— Мм?

— Как. Они. Справляются? — медленно и громко, словно разговаривая с иностранцем.

— Эббот и Костелло разбивают походный лагерь, — ответила Зои.

Сьюзен помассировала ей плечо. Пальцы у Сьюзен были сильнее, чем полагал кто-либо.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она.

— Угум.

— Эй! — крикнула Сьюзен через голову Зои. — Если вам, ребятки, это дело не по плечу, так давайте палатку поставим мы с Зои.