Плоть и кровь

На шестой их завтрак Кассандра пришла с Джамалем. Войдя в ресторанчик, Мэри сразу увидела их — Джамаль сидел на телефонном справочнике, положенном на кресло, которое обычно занимала она. Склонившись над столиком, он что-то говорил Кассандре, негромко, но очень напористо, вцепившись смуглыми ладошками в края столика с такой силой, что скатерть пошла морщинами, а солонка накренилась и готова была вот-вот повалиться. Стоявшей в дверях Мэри Кассандра показалась вдруг совершенно незнакомым человеком. Она и Джамаль, напряженно и скрытно беседовавшие о чем-то, выглядели нереальными, гиперболическими — парой уродцев из жалкого бродячего цирка, полного извращенцев, мелких преступлений и безумной хихикающей мудрости. Мэри еще боролась с желанием просто-напросто повернуться и уйти, когда Кассандра заметила ее. А миг спустя и Джамаль увидел Мэри и выпрямился — торопливо, точно пародируя человека, охваченного чувством вины.

— Сюрприз, — сказала Кассандра, когда Мэри подошла, улыбаясь, к столику. — Садик сегодня закрыли, судя по всему, там случилось нечто фатальное с водопроводными трубами. Звонить вам было уже поздно, вот я и привела Джамаля с собой.

— И прекрасно, — ответила Мэри, хотя перспектива просидеть весь завтрак рядом с Джамалем вызывала саму ее удивившее раздражение. Что с ней такое? Это же ее внук.

— Привет, милый, — сказала она Джамалю и наклонилась, чтобы поцеловать его, и он позволил ей это, не выказав никакой к тому расположенности. Временами Джамаль становился замкнутым, молчаливым, непонятным, а ведь всего секунду назад он так охотно болтал с Кассандрой. Мэри очень старалась полюбить этого мальчика, ощутить родственную связь с ним, и иногда у нее получалось, однако гораздо чаще эти чувства просто не давались ей, и она смотрела на Джамаля так, точно он был чужим ребенком, несговорчивым, неласковым и немного скучным. Может быть, думала Мэри, все было бы проще, если бы он хоть немного походил на нее. Если бы не эти лиловатые губы и курчавые волосы.

— Мы тут прохожих отстреливали, — сказала Кассандра. — Пока что набили ровно дюжину.

Мэри отодвинула от соседнего столика кресло, села. Это ребенок, напомнила она себе. И ничем он в своих желаниях от других детей не отличается.

— Так, значит, садик твой закрыли? — весело спросила она у Джамаля.

— Обещают завтра открыть, — ответила Кассандра. — Время от времени в мире случаются бедствия, благодаря которым человек получает целый день свободы.

— Ну, — сказала Мэри, — денек погулять — это совсем неплохо.

— Мы надумали отправиться после завтрака в Центральный парк, — сказал Кассандра. — Не пойдете с нами?

— Там посмотрим, — ответила Мэри. — Что ты будешь на завтрак, Джамаль?

Джамаль взглянул на нее с такой неуверенностью, с таким совершеннейшим отсутствием узнавания, что она погадала, и не в первый уже раз, все ли у него дома. Может быть, стоит сводить его к доктору, проверить?

— Я собираюсь съесть чизбургер, — сообщила Кассандра, — поскольку я все равно уже женщина конченая.

— Чизбургер, — прошептал Джамаль.

— Стало быть, два чизбургера, — сказала Кассандра. — А вы, Мэри, — салат?

— Наверное, — ответила Мэри.

Джамаль повернулся к окну, наставил на пожилого прохожего палец и произнес:

— Ззззип!

— Готов, — сказала Кассандра. — А неплохой подвернулся, упитанный.

И добавила, взглянув на Мэри:

— Пленных мы не берем.

— Вижу, — сказала Мэри.

Джамаль, поерзав на кресле, наставил палец на парочку, сидевшую за соседним столиком, и повторил:

— Ззззип!

— Повернись к нам, голубчик, — сказала Кассандра. — И отложи, пожалуйста, эту штуковину. Расстреливать людей, с которыми ты завтракаешь, — это невоспитанность.

И Мэри с удивлением увидела, как Джамаль подчинился. Внезапно и его странность, и странность всего происходившего словно бы испарилась: Джамаль и Кассандра вполне могли быть самыми обычными сыном и отцом, старающимися достичь самого обычного компромисса между снисходительностью и требовательностью, обожанием и правилами поведения.

— Ты любишь играть в ковбоев? — спросила Мэри у Джамаля, и он снова взглянул на нее так, точно ничего не понял, точно и слова, и сама она были явлениями совершенно непостижимыми и, возможно, опасными.

— Весьма резонный вопрос, Джамаль, — сказала Кассандра. — И возможно, наша беседа примет интересный оборот, если ты расскажешь бабушке о планете Сарк.

— Прошу прощения? — сказала Мэри.

Джамаль уставился в столик — как будто и его увидел впервые в жизни.