Плоть и кровь

— Ты мне и в таком виде нравишься. Может быть, забудем об ужине.., на время. — Улыбка Рорка сводила ее с ума. — Только вот местечко лучше выбрать поприятнее. — Он снова притянул ее к себе и нажал на кнопку.

Темный смердящий переулок мгновенно исчез. Они стояли в огромном пустом зале со встроенными в стену компьютерами и с зеркальными полом и потолком, на которые лучше проецируются голограммы.

Это была самая новая из компьютерных игрушек Рорка.

— Давай-ка лучше закажем тропический пляж. Рорк нажал еще какие-то кнопки — и сразу зашелестели волны, вода замерцала в свете звезд. Под ногами у них был белоснежный песок, а вокруг росли роскошные пальмы.

— Так, пожалуй, лучше, — сказал Рорк, расстегивая Еве блузку. — А еще лучше будет, когда я тебя раздену.

— Слушай, за последние три недели я и глазом не успеваю моргнуть, как ты меня раздеваешь!

— Это одна из самых сладостных привилегий мужа, — ответил он. — Ты что-то имеешь против?

Муж… Ева до сих пор вздрагивала, услышав это слово. Этот брюнет с голубыми, как у всех настоящих ирландцев, глазами — ее муж. Неужели она когда-нибудь к этому привыкнет?

— Нет, это просто… — Ева почувствовала его пальцы на своей груди, и сердце у нее замерло от удовольствия. — Просто наблюдение.

— Ох уж эти полицейские! — Рорк усмехнулся и расстегнул «молнию» на ее джинсах. — Вечно они за всем наблюдают. Вы не на службе, лейтенант Даллас.

— Это я свои рефлексы тренирую. Знаешь, за три недели без работы можно все навыки растерять.

Рука его скользнула между ее бедер. Ева запрокинула голову и тихонько застонала.

— С рефлексами у тебя полный порядок, — прошептал он и опустил ее на песок.

Жена… Рорк с удовольствием повторял про себя это слово. Эта замечательная женщина, тонкая, умная, нежная — его жена!

Несколько минут назад он с восхищением наблюдал за тем, как она ловила маньяка-убийцу. Конечно, это было всего лишь виртуальной игрой, но Рорк знал, что в жизни она попадала в ситуации и посложнее. И умела встречать любые трудности с достоинством.

Он в ней это очень любил, хотя порой ему бывало ох как непросто. Через несколько дней они вернутся в Нью-Йорк, и снова придется мириться с тем, что большая часть Евиной жизни будет отдана работе. Но сейчас — сейчас она принадлежала ему одному!

Рорк, как никто другой, знал этот мрачный мир, в котором обитали воры, убийцы, наркоманы. Он вырос в нем, а потом сумел из него бежать. Он сам создал свою жизнь, и, когда был на вершине успеха, в эту жизнь вошла — нет, ворвалась она, и снова все пришлось менять.

Когда-то он враждовал с полицейскими, потом — со спокойным любопытством наблюдал за ними издали и вот теперь связал свою жизнь (ирония судьбы!) именно с женщиной-полицейским.

Чуть больше двух недель назад Ева шла к нему навстречу в роскошном платье цвета бронзы, и в руках у нее был свадебный букет. А ведь всего за несколько часов до этого убийца, которого она ловила, оставил на ее прекрасном лице чудовищные синяки! Но синяки были умело скрыты слоем пудры, а ее восхитительные глаза цвета неразбавленного виски горели радостным волнением.

Ему показалось тогда, что она говорит: «Вот и я, Рорк. На радость и на горе Господь соединит нас. И поможет нам».

Тогда они обменялись кольцами. Для него обручальные кольца были вещественным знаком того, что они отныне принадлежат друг другу.

Рорк поднес к губам ее руку и поцеловал безымянный палец с резным золотым кольцом, сделанным по его эскизу. Она лежала, закрыв глаза. Он с любовью посмотрел на ее скуластое лицо, на большой чувственный рот, на короткую челку каштановых волос.

— Я люблю тебя, Ева!

Щеки ее чуть зарделись. «Как мгновенно она на все реагирует, — подумал Рорк. — Наверное, она даже не задумывается о том, какая у нее тонкая душа и нежное сердце».

— Я знаю. — Ева открыла глаза. — И даже постепенно к этому привыкаю.

— Вот и отлично.

Она приподнялась, оперлась на локоть и стала прислушиваться к шелесту волн, набегавших на песок. А потом взглянула на Рорка. «Этот богатый, сильный, могущественный человек может по мановению руки преображать мир, — подумала она. — И совершает это ради меня».

— Ты умеешь сделать меня счастливой. Рорк самодовольно улыбнулся, и она улыбнулась в ответ.

— Знаю. — Он обхватил ее за талию, усадил на себя верхом и стал гладить ее точеные бедра. — Ну, признайся, довольна ты, что на эту последнюю неделю я притащил тебя сюда?

Она нахмурилась, вспомнив, как нервничала, как отказывалась садиться в самолет. У бесстрашного лейтенанта полиции Евы Даллас была одна слабость: она безумно боялась летать.

— Мне было хорошо и в Париже, — заявила она. — И на побережье. Мы провели там изумительные две недели. Поэтому я отказывалась понимать, зачем было отправляться на этот богом забытый остров, на недостроенный курорт, тем более что большую часть времени мы все равно проводим в постели.

— Да ты просто испугалась!

Ему было забавно наблюдать, как она нервничала перед воздушным путешествием, во время которого он с удовольствием развлекал ее и делал все возможное, чтобы от полета у нее остались самые приятные воспоминания.