Плоть и кровь

— Именно так он ухмылялся в суде, думая, что загнал противника в угол. Сукин сын! — Не сводя глаз с мертвеца, она достала из чемоданчика лосьон, протерла руки, грязную салфетку выкидывать не стала, а убрала ее в пакет. — Скажите медэкспертам, что результаты вскрытия мне нужны как можно скорее.

Оставив Пибоди в ванной, она пошла по кровавым следам назад, вниз.

Фоккс уже не рыдал, а тихо подвывал. Увидев Еву, полицейский, который сидел рядом с ним, вздохнул с облегчением.

— Подождите медэкспертов в гостиной, констебль. Сержант Пибоди возьмет у вас показания. А я побеседую с мистером Фокксом.

— Слушаюсь, мэм. — И, светясь от радости, полицейский выскочил из кабинета.

— Мистер Фоккс, я — лейтенант Даллас. Примите мои соболезнования. — Ева нажала на кнопку, шторы раздвинулись, комнату залило бледным светом дождливого утра. — Вам придется побеседовать со мной и рассказать обо всем, что здесь произошло.

— Он умер! — У Фоккса был высокий мелодичный голос. — Фиц умер… Я не понимаю, как это могло случиться. Не понимаю, как мне жить дальше…

«Все как-то живут, — подумала Ева. — Другого выхода нет». Она села и поставила на стол диктофон.

— Мистер Фоккс, для нас обоих будет лучше, если вы сейчас поговорите со мной. Я должна вас предупредить о ваших правах и обязанностях. Таково правило.

Пока она наизусть перечисляла права Миранды, он перестал всхлипывать и уставился на нее. Глаза его покраснели и припухли.

— Вы что же думаете, это я его убил? Вы думаете, я мог это сделать?

— Мистер Фоккс…

— Я любил его! Мы были вместе двенадцать лет! Он был моей жизнью!

«Жизнь твоя все еще при тебе, — подумала она. — Просто ты еще этого не осознал».

— Значит, вы должны мне помочь. Расскажите, что произошло.

— В последнее время он.., он плохо спал. А снотворное принимать не любит. Предпочитает читать, слушать музыку, иногда играет часок-другой в виртуальные игры, чтобы расслабиться. Он очень беспокоился о деле, с которым работал.

— О деле Сальватори?

— Да, кажется. — Фоккс вытер глаза рукавом халата. — Мы никогда не обсуждали его работу. Я ничего в юриспруденции не понимаю. Я врач-диетолог. Мы познакомились двенадцать лет назад. Фиц пришел ко мне на прием, хотел, чтобы я подобрал ему подходящую диету. Мы подружились, потом стали любовниками, начали жить вместе…

Все это Ева хотела узнать в подробностях, но позже. Сейчас ее интересовало, что именно случилось в ванной комнате.

— Итак, у него были проблемы со сном, — подсказала она.

— Да. Его часто мучает бессонница. Он так много сил и нервов тратит на своих клиентов… Я уже привык к тому, что посреди ночи он отправляется в гостиную, включает какую-нибудь игру или дремлет у телевизора. Иногда принимает теплую ванну. — Вспомнив о ванне, Фоккс смертельно побледнел. — О господи!

Он опять залился слезами, и Ева налила ему стакан минеральной воды: бутылка стояла рядом на столике.

— И в этот раз было то же самое? — спросила она. — Он снова встал среди ночи?

— Точно сказать не могу. — Фоккс закрыл лицо руками. — Я сплю крепко, с этим у меня проблем нет. Мы посмотрели последние новости, выпили коньяку и легли около полуночи. Проснулся я, как обычно, рано.

— В котором часу?

— В пять или в пять пятнадцать. Мы оба встаем рано, завтрак заказываю я. Фица в кровати не было, я решил, что ему опять не спалось и он перебрался в одну из спален внизу. Потом я пошел в ванную и тут увидел его. Боже! Фиц! Весь в крови… Это было похоже на кошмарный сон.

Он поднес дрожащую руку ко рту.

— Я кинулся к нему, стал пытаться делать искусственное дыхание. Мне казалось, что я схожу с ума! Он был мертв, и я это прекрасно видел. И все же я стал вытаскивать его из воды. Но он человек крупный, а меня просто трясло от ужаса. И тогда я вызвал «Скорую».

Ева понимала, что, если ей не удастся привести Фоккса в чувство, говорить с ним будет бесполезно. И транквилизаторы ему давать нельзя, пока она все не узнает.

— Я понимаю, как вам трудно, мистер Фоккс. Мне очень жаль, что этот разговор нам приходится вести прямо сейчас, но, поверьте, так будет легче и вам, и мне.

— Я в порядке. — Он залпом осушил стакан воды. — Надо с этим покончить.

— Скажите, а в каком он был настроении вчера вечером? Вы говорили, что он беспокоился о деле, которое вел.

— Беспокоился, да, но не слишком. Он никак не мог сломить какого-то полицейского, и это его бесило.

Ева решила, что не стоит говорить о том, кто был этот полицейский.

— Кроме того, он готовил защиту еще по двум делам. Понимаете, Фиц так много работал, что просто не мог расслабиться.

— Кто-нибудь звонил ему вечером? Или он кому-нибудь?

— Да, конечно. Он часто брал работу домой, и ему приходилось много говорить по телефону. Вчера он часа два сидел в кабинете наверху. Пришел около половины шестого и работал до восьми. Потом мы поужинали.

— Его беспокоило что-то еще, кроме дела Сальватори?