Площадь павших борцов

- Чего стесняться в родимом отечестве? Валяйте.

Учитель извлек из сундучка странную машинку, внутри которой что-то мяукнуло; от машинки тянулся электрошнур.

- Вы не боитесь? - вдруг спросил он Чуянова.

- Боюсь. А вы?

- Я тоже. Побаиваюсь. За обстановку.

- Ничего. Она казенная. Вон там штепсель. Видите?

- Вижу. Внимание. Эксперимент. С великим извинением...

С этим "великим извинением" он воткнул вилку в розетку, и с этого момента Чуянов перестал понимать, что происходит в этом мире. Сначала треск! Лампа на столе - вдребезги, люстра - на полу. Штукатурка отделилась от стены. В кабинете не продохнуть от пыли. Разгром полный. Изобретатель сказал:

- Знаете, я человек скромный. Вперед, как другие, не лезу. Но коли идет война народная, война священная, а я человек верующий, потому и решил внести священную лепту в дело нашей общей победы над гитлеровскими супостатами.

Чуянов долго вытрясал из волос штукатурку.

- Поздравляю, - сказал он учителю. - Вы первый изобретатель, в которого я поверил. Поедете в Москву... за счет обкома. Вместе со своим пулеметом. Я не специалист в таких делах, но вижу несомненные задатки таланта...

* * *

1 января 1942 года в небе над Сталинградом был сбит первый германский бомбардировщик, и Чуянов тогда же сказал:

- Тыловая жизнь кончилась - начинаем воевать...

6. За "отмороженное мясо"

Уцелевших в битве под Москвой солдат фюрер наградил почетной медалью "Зимней кампании", которую в вермахте прозвали медалью за "отмороженное мясо". Тогда же уменьшилось и количество желающих пополнить железные ряды национал-социалистической партии, а среди немцев блуждал такой анекдот:

- Ветераны нашей партии, завербовав в партию фюрера пять новых членов, получают законное право выйти из партии. А кто завербовал сразу десять кандидатов в партию, тому в партийной канцелярии Бормана официальную справку о том, что он в рядах нашей партии никогда не состоял... Я вот думаю: не сам ли Геббельс и придумал этот анекдот?

Он ведь был на все руки мастак, и сейчас (в "тронном зале" дворца Леопольда, который занимало его министерство пропаганды) он доказывал мрачному, как сатана, Гансу Фриче:

- Истина в пропаганде всегда терпит поражение, тогда как любая наглейшая ложь одерживает победы. Для лжи необходимо лишь правдоподобное, и тогда она уцелеет...

Сейчас, чтобы утешить немцев, он обратился к средневековому астрологу Нострадамусу, который предсказал главные события мировой истории - вплоть до 3000 года. Чтобы там ни болтали об астрологии, но этот чародей назвал 1918 год, когда на Востоке объявится "великое безбожное государство", он же назвал и 1933 год - год прихода Гитлера к власти.

- После чего, - говорил Геббельс, - многие страны Европы вольются в Германию, однако росту германского могущества помешает "великий князь Армении"... Думаю, что Нострадамус ошибся немного, ибо Армения граничит с Грузией, откуда и явился этот кремлевский "великий князь" Сталин.

Геббельс понимал, что официальной пропаганде люди давно не верят, склонные верить всему потаенному, что преследуется властями. Он живо развивал перед Фриче мысль, как выгоднее распространять в немецком народе пророчества Нострадамуса:

- Глупо, если они выйдут из типографии и будут продаваться в газетных киосках на улице... нет! Их надо распространять в народе от руки переписанными, в машинописных копиях под копирку. И совать по утрам в почтовые ящики как нелегальные листовки. А нам следует дополнить пророчества Нострадамуса словами, что схватка с "великим князем Армении" завершится его гибелью, а эра всеобщего мира и благоденствия уже стоит на пороге каждого немецкого дома...

Ганс Фриче выслушал и поднялся, чтобы уходить.

- Йозеф, хочешь, я расскажу тебе последний анекдот?

- О ком?

- На этот раз - о тебе... Не рассердишься?

- Да нет, не обижусь, рассказывай, - согласился Геббельс.

- Наконец, и наш Геббельс умер, - провозгласил Ганс Фриче. - В рай его не пустили, а направили прямо в ад. Он испугался, но черти издали показали ему ад, в котором пляшут голые девки, а грешники хлещут французское шампанское. Геббельс, конечно, пожелал жить в аду. Но когда его доставили в ад, он обнаружил одни лишь адские муки и возмутился: почему издали показывали одно, если в действительности тут все другое? На это сам Вельзевул ответил Геббельсу: "Так это же была самая наглядная пропаганда мы все учились у тебя..."

Геббельс выслушал анекдот и даже не улыбнулся.

- Отличная шутка, Ганс, не правда ли? - сказал он. - Но ты меня не рассмешил, потому что этот анекдот придумал я сам.

На прощание он сказал Фриче, что министерству пропаганды предстоит теперь как следует поработать; надо внушить немцам, что эта зима - русская зима - черт с ней, зато вот весна и лето предстоящего 1942 года станут решающими для побед вермахта.

- Кстати, - заключил он, пожимая руку партайгеноссе, - Сталин тоже думает, что в сорок втором с нами будет покончено... раз и навсегда! Поправь шляпу, Ганс, держись бодрее. А в новогодней речи по радио мне, очевидно, предстоит обронить фразу: "Теперь уже никто не знает, когда и как завершится эта война".