Плохой Волк

Изо рта грозили вырваться глубокие, низкие стоны. Так много удовольствия от простых поглаживаний…

Ооо…

Надо бы перекрыть поток фонтана возбуждения.

Свести ноги вместе.

Подумать о чем-то гадком. Например, о тухлой селедке. Или о нехорошем яйце, которое попалось недавно, там вместо желтка плавало какое-то месиво с зачатками птенца.

Но ничего не помогало.

Самая отвратительная картинка не выдерживала в моем богатом воображении и нескольких секунд, таяла, будучи бессильной перед обаянием и умением Волкова.

Просто трогал…

— Бля, какая ты мокрая, нежная… Сколько слизи напустила. Я ведь только начал, Рит. Только начал, а конец уже готов взорваться…

— Иди ты к черту, — шепнула с глухим стоном, прикусив собственную ладонь.

Волков приподнялся, облизнув губы, замер надо мной.

Взгляд сверкал, как новогодняя гирлянда в темной комнате?

— К черту? Ну ты даешь, Рит. Я к богу недавно пришел, а ты меня… к черту. Скажешь тоже…

Его пальцы нахально мазнули по моим губам, смочив их влагой моей же смазки, а потом он взял и начал сосать эти пальцы, порыкивая довольно. Второй рукой он направил член в меня, толкнулся бедрами.

Я чуть не взвыла от желания и одновременного возмущения.

— К богу? Не смеши, Савелий. Если только у тебя какой-то особенный, свой бог имеется.

— Вот…

Он потянулся рукой и приподнял нательный крестик. На простом черном шнурке.

— Я в один день с Сенькой крестился. Так что… Все путем, пирожочек. Все идет ахеренным путем. Я настроен серьезно. Очень! Понимаешь?

— Ты… Черт… Ты за всей нашей жизнью следил, что ли?! ПСИХ! — взвизгнула.

Волков накрыл мне рот ладонью, прижался лбом к моему, зашептал.

— Ты че кричишь, мамочка. Секси моя… Крейзи… Не кричи. Я теперь вообще не знаю, как на части разорваться. Мне и тебя до звездочек оттрахать охота, чтобы кричала, чтобы на член мой садилась до упора, брала до самых яиц… Давала без остановки! И от сына отойти не могу. Как подумаю, лютым пиздецом накрывает!

Я ахнула, замычала в его ладонь.

Благо, сегодня у Сени сон был крепкий. Наверное, вымотался, перевозбудился и сильно устал…

Поэтому не просыпался, несмотря на шорохи и нашу тихую возню. Волк не отнимал ладони от моего рта и продолжал двигать бедрами.

Мокрые трусы были сдвинуты в сторону. Большой член скользил по киске, обильно увлажненной смазкой. Если бы Волк сейчас вошел, то вошел бы с громким хлюпом. Но он просто меня дразнил, сводил с ума…

Я попыталась куснуть его ладонь, потом лизнула. Он отпустил.

— Ммм?

— К богу ты пришел? Похабник!

— Пришел. Но грешен. Одержим страстями. Тобой в особенности. Я из своей шкуры выпрыгнуть не смогу. Только приоритеты расставил. На максималки ценности вознес. Тебя, сына… Все остальное я в процессе рассортирую.

— Наркоманишь?

— Нет. Я на эту херь подсел, только потому что не хотел делать операцию. Боялся. Думал, что сдюжу без вмешательства хирургов. Не получилось, — выдал скороговоркой.

— Думаешь, я поверю, .что ты чист?

— Чист. Рит… Я был в рехабе, в клиниках. В спортзалах. Я там не месяц чилился и не два. Три блядских года… Они меня ломали, и я себя ломал, чтобы выбраться со дна. Долгие ужасные вечера. И эти фото, видео… Рвут душу. Латают. Снова рвут… По кругу. Я только сейчас дышу. Когда чувствую тебя рядом… Тебя и Арсения Савельевича. Даже по документам. Мой, ска… Мой! — рыкнул и начал меня целовать. — Дашь мне? Я сдохнуу… Сдыхаю, Рит…

Я стонала ему в рот, извивалась как змея, еще больше загораясь от контакта с его телом, приникая и отталкивая, проникаясь его рассказом и одновременно боясь поверить.

Волков сдавил член пальцами под уздечкой и начал быстро-быстро водить головкой по кругу, дразня меня.

— Я сейчас тебя обкончаю… — признался. — Но хочу в тебя…. Дашь? Дашь мне? Я чистый.

Хочется. Колется. Жжется.

Где гарантии, что он не врал?

Где гарантии, что завтра все не вернется на круги своя?

Хочется до ужаса…

Подо мной, наверное, целая лужа! Тело натянуто до предела, вибрирует без остановки.

Интимные мышцы будто сошли с ума, пульсируя.

Надо быть честной. Я его хочу. Всегда хотела… Он — тот самый, которого клянешь и хочешь, любишь и ненавидишь, плачешь по нему и смеешься!

Нет никаких гарантий, кроме одной: если поддамся Волкову, завтра буду ненавидеть себя и стыдиться собственной слабости.

Стыдно или… никогда?

Снова поцелуй Волкова, намного осторожнее, нежнее.

Гааад!

Стыдно или никогда?

Боже, пусть будет стыдно… Да, стыдно!

Но хорошо.

В одном я уверена, в сексе Волкову нет равных.

— Хорошо, Волков. Хорошо… — зашептала. — Одно условие.

— Какое?

— Резинки. Я не пущу тебя без резинки.

— У меня их нет, — тряхнул головой Волков.

— Чтоооо? У тебя нет резинок?

— У меня нет резинок.

— Не поверю! Иди… Иди, перетряси свои шмотки. У тебя всегда при себе были гондоны, деньги, нож, телефон…

— Потому что образ жизни был другой. И понимание всего — иное. Блять, какие резинки, Пирожочек? Я же к тебе летел, к тебе… все до последней капли!

— Здрасьте! Господин бесплодный Волк. У меня за стеной спит… последствие твоего якобы мужского бесплодия.

— Хороший же пацан получился. У нас… Да?

— Я просто хочу секса. На большее ты не годишься.

— Ошибаешься.