Плохой ребенок

Само солнце – медленно угасающая звезда. И Вселенной перерождаться. Так о чем тут говорить, о каком бессмертии? Смертно все. И сама смерть, ибо придет время, когда некого ей будет забирать, а значит, перестанет существовать и она. Но это все патетика, глупая ко всему прочему, пошлая в своей примитивности. А если языком обычным: плевать я хотел на то, будут меня читать спустя сотню лет или не будут. Я три года назад выбрал себе темно-синий костюм и галстук со стальной брошкой, я примерял его в воображении множество раз. Я получал в нем множество премий, в этом костюме я подписывал контракты на экранизацию своих романов. Вот чего я хочу.

Но никогда Артему Литвинову не стать автором хита, который читает весь мир. Какую бы книгу он ни написал, ему – не стать. Однако по силам Блисдейлу. Вполне по силам. Нужно только следить за тем, чтобы тонкая пленочная стена, отделяющая мистификацию от реальности, не порвалась. Здесь важны мелочи. Каждая деталь.

Необходимо создать Блисдейлу его собственную биографию. Блисдейл не знаком с Литвиновым, он никогда не был женат на казашке по имени Зарина, супруга его – Линнет. Они в браке много лет и растят славного мальчугана по имени Тревор. У них есть дом, маленький дом в городке под называнием Майнот, штат Северная Дакота. Блисдейл – писатель, и книги его – для уютных вечеров под чай с печеньем. В чем его успех? Он угодил всем. Женщины среднего возраста найдут на страницах его книг страстную любовь; поклонники «леденящих кровь триллеров» получат порцию кровожадных убийств, а те, кому по душе детективы, нетерпеливо будут листать страницу за страницей, желая как можно скорее распутать клубок загадочных преступлений, совершенных хитроумным злодеем.

У Блисдейла сильные герои, они глядят трудностям в лицо, идут напролом к своей цели; они «сомневаются» не больше трех процентов текста и принимают сложные решения в семнадцати процентах; они «любят», но в меру и без порнографии (любовь – три и семь процента от текста, не больше); у них есть тайна, которая терзает их по ночам (по два процента на каждую треть романа).

Блисдейл – математик. Он следует формуле, и формула эта обеспечит ему признание. И лишь после него, после признания, с мистификацией будет покончено. Я скину маску. Меркантильность не убила во мне творца, не угробила мое эго. Оно пустилось по другому руслу. Первый русский писатель, потеснивший детективщиков с мировыми именами.

Но рассыпалось все в прах, все чаяния мои, все мечты. Я продолжал упорно строить замок из песка у самой кромки воды во время прибоя. Вязкая песочная каша в моих руках не желала принимать какую бы то ни было форму. А я все пыжился и пыжился. И вот уже Линнет уходит с пляжа. И не смеется больше над своим новым именем, видит во мне сумасшедшего.

Она больше не верит в меня. Моя Зарина, дочь степей, она не верит.

И просит прекратить все это.

Что-то, что давно дало трещину, развалилось окончательно.

Я шел по узким закоулкам памяти от первого дня нашего знакомства до самого последнего, когда собственными руками, вот этими вот самыми проклятыми руками, убил Зарину. Я старался припомнить каждую мелочь, в надежде, что это поможет восстановить пробелы, ослепляющие пятна в памяти.

Врач-криминалист сказал, что я находился в состоянии аффекта. Полагаю, сторона обвинения придерживалась иного мнения, считая, что я «косил», желая таким образом избежать тюрьмы. Я говорю «полагаю», потому что мне доподлинно не известно, что и как происходило в зале судебного заседания.

С того самого дня, как рухнул даже сам фундамент песочного дворца, когда, ослепленный вспышками безумного отчаяния, я совершил самое страшное из всех преступлений, мало что удерживалось в моей голове. Лишь теперь, по прошествии времени (полгода? больше? немногим меньше?), пелена спала, и я вернулся в ужасную реальность. И пишу эти строки.

Взявшись бередить прошлое, я преследовал только ту цель, о которой не раз уже упоминал здесь, и думал, что пишу для себя. Но теперь, когда я заканчиваю эти строки, мне стало понятно, что обращаюсь я, разумеется, не к себе.