Плохой парень

Испугавшись, что цепочка может порваться, я тут же опять прижалась спиной к торсу этого парня и, заведя руки назад, случайно коснулась своими пальцами его массивных ладоней, которыми он пытался отцепить мою цепочку от пуговицы на его рубашке.

- Осторожно. Пожалуйста, не порви ее, - встревоженно попросила и очень осторожно обернулась к парню лицом. Поскольку я была «прикована» к нему цепочкой, это выглядело странно и, наверное, лучше бы я продолжала стоять к нему спиной, так как теперь, когда мы были лицом к лицу, близость между нами была слишком интимной и для меня неловкой, но я была обязана следить за процессом освобождения своей цепочки. – Осторожней. Она же хрупкая… - прошептала, увидев его огромные и грубые руки, которыми он, казалось, вот-вот порвет такую дорогую для меня вещь. – Подожди. Дай я сама, - сказала и, оттолкнув его ладони, очень осторожно прикоснулась к цепочке.

- Так сильно дорожишь ею? Это же дешевка.

Услышав эти слова, я поджала губы и подняла голову. Стоило мне посмотреть на этого парня, как тут же возникло ощущение, что я его уже где-то видела. Сразу подумала, что в этом нет ничего необычного, ведь внешность у незнакомца вполне цепляющая и, возможно, я ранее в университете несколько раз случайно по нему скользнула взглядом и поэтому немного запомнила, но спустя несколько секунд я вспомнила, что видела его рядом с Обеном. Были они друзьями или нет, я понятия не имела. Да и это не мое дело. Но все же я задумалась о Турнье.

Я больше не общалась с Обеном. Во всяком случае, между нами уже не было той дружбы, которая возникла во время отсутствия Доминика, а все потому, что Моно не нравилось то, что я общалась с Турнье и, казалось, он был готов порвать Обена, если тот подойдет ко мне хоть немного ближе. Я же в свою очередь старалась не провоцировать и прервала общение с парнем, ведь понимала, что мне тоже было бы неприятно, если бы Доминик общался с девушкой, которая его поцеловала бы.

- Вообще-то порой ценность вещи не зависит от того сколько она стоит, - буркнула, упрямо посмотрев в глаза парня. Они были настолько черными, что даже с такого расстояния я не видела разницы между зрачком и радужкой. Примерно такие же глаза у Доминика.

Я опустила взгляд и начала очень бережно распутывать цепочку.

- И чем же эта безделушка ценна?

Не знаю почему, но в близости с этим парнем у меня по спине бежал холодок и хотелось поскорее отстраниться. Возможно, даже убежать. Из-за этого возникало желание поторопиться, но я не могла себе этого позволить. Целостность цепочки превыше всего.

- Это подарок от очень дорогого для меня человека, - буркнула.

- Неужели?

Я опять подняла взгляд и увидела, что парень лениво приподнял бровь. По спине опять скользнул холодок и я поймала себя на мысли, что вообще не понимала этого парня. А еще, я не имела понятия, почему вообще разговаривала с ним.

- Еще скажи, что любишь этого человека.

- Ты задаешь очень личные вопросы, но, вообще, да, люблю, - опять буркнула, наконец-то распутывая цепочку.

Я и правда любила Реми. Конечно, не так, как Доминика, но ведь любовь бывает разная. Например, к родителям или друзьям. Когда я общалась с Реми, была еще ребенком, но все равно до сих пор сохранила к нему чувства, как к очень дорогому человеку. Того, кого очень ценила. Он по сей день иногда мне снился и всегда каждая «встреча» с Реми была пропитана болью, но, определенно, я его любила.

Поправив цепочку, я пошла прочь, но потом остановилась и вернулась к незнакомцу. Оказалось, что он все так же стоял на месте и смотрел на меня.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Спасибо за то, что не дал мне упасть, - воспитание не позволяло уйти не поблагодарив, поэтому я вернулась, чтобы произнести эту фразу, после чего развернулась и пошла дальше.

Торопливо спускаясь по лестнице, я оглядывалась по сторонам и, видя знакомые лица, продолжала думать о том, как все изменилось за последнее время.

Я все еще не знала, что Доминик сделал с Бенуа. На мои вопросы Моно не отвечал, но, судя по тому, что Бенуа все еще считался без вести пропавшим, с ним явно не произошло ничего хорошего. Иногда у меня по коже бежали мурашки при мысли, что Моно способен на по-настоящему жуткие вещи и мне было страшно думать о том, что его руки в крови, поэтому я, даже толком не зная, что Моно сделал с Бенуа, не поощряла этого поступка, но так же мне было страшно от того, что в правоохранительных органах имелась такая сильная гниль. Сейчас я имела ввиду то, что мой отец и папа Бенуа скрыли смерть подростка, а потом, пользуясь своими статусами, уничтожили целую семью. Неизвестно сколько еще злодеяний было за их спинами и уже сейчас я понимала, что мой отец и папа Бенуа не только почти уничтожили семью Моно, но и обогатились за счет их имущества. От этого было мерзко.