Плохой хороший парень

« Совесть — это богатство, Мурка. А я тот ещё босяк…»

До боли закусив губу, я откинула мобильник в сторону. Злость сожрала наступившие слёзы. Так хотелось кричать, сдирая с себя кожу, и превратить всю мебель в труху. Но заново сломиться от удара под дых — сошло бы за непростительную слабость. Только не сейчас.

Больше я не позволю им рвать моё сердце в клочья.

Оставаться в убежище, что благородно предоставил мне Май, теперь казалось немыслимым. Свирепо надевая одежду, я мечтала как можно быстрее очутиться на воле. Хотела делать всё то, что наверняка его разозлит: гулять по парку, рискуя безопасностью, без остановки есть мороженое и широко улыбаться. Но едва ли бы его накрыли гневные чувства, ведь ему на меня всё равно.

Безразлично… А как иначе? Он выбрал самый подлый путь.

Я уже запрыгнула в пойманное такси, когда раздался звонок. Потянувшись к трубке, я с едким разочарованием разглядела в адресате Гришу. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы решиться на ответ.

— Доброе утро, — проговорила я, а следом поморщилась. — Хотя, оно не может быть добрым. Кто вообще придумал эти лживые сантименты? Вернее желать «мрачного утра», «бесполезного дня», «жуткого вечера» и «никчёмной жизни». Зачем кого-то обольщать? Нужно смотреть правде в глаза. Ты согласен?

Некоторое время связь наполняли помехи, затем Кабанов ответил:

— Всё ясно. Обманщик Май не оправдал твоих надежд. Верно?

При его упоминании сердце сжалось в точку. Сжались кулаки.

— А разве других вариантов быть не может?

— Я размышлял о возможности критических дней, но ты слишком взвинчена для такой мелочи.

Мои глаза расширились.

— Больше не смей думать об этом! Боже! Поверить не могу, что услышала подобное! Хуже и представить невозможно!

Громкие возмущения ударили по водителю, отчего тот демонстративно нахмурился. Вдавил педаль газа, дабы скорее избавиться от шумной клиентки.

— Что случилось, Юна? — голос Гриши наполнился нотками беспокойства. — Дураку понятно, что ты огорчена. Поделись.

Набрав полные лёгкие воздуха, я вдруг осознала, что не способна выговориться. Каждое слово полосовало горло, как та бритва. И не признание в собственной наивности изничтожало диалог, а болевые удары реальности.

— Нечего тут рассказывать, Кабанов. Моё расследование оказалось ловушкой, а все улики настолько явными, что я сочла их обманчивыми. И как итог: мне не место в правовой структуре. Я завалила все возможные экзамены.

— Ты справишься с этим?

— Да, кажется, — вырвалось с безрадостным смешком. Отвернувшись к окну, я принялась следить за переменчивым пейзажем. Картинки сменялись так быстро, как последние месяцы чередовалось моё жизненное равновесие. — Всё в порядке. Миллионы людей живут с разбитым сердцем. И я тоже справлюсь.

— Юна, если я могу тебе помочь…

— То просто сотри мою память, — опередила я. — Отформатируй, как тот диск. Избавь от вирусов, что походят за чувства. И поменяй программу, которая заставляет человека любить. Я хочу полного обнуления. Это явно станет для меня спасением.

Пусть безмолвно, но Гриша поделился своим сочувствием. Мне не нужно было говорить о том, что было понятно без слов.

Меня ранили. И пусть пока я сама того не поняла, этот выстрел был смертельным. Погибать приходилось медленно, позволяя правде пробивать несбыточную сказку.

Гриша понимающе оставил разговор на потом, позволив мне продолжить поездку в молчании. Каждую секунду пути я заставляла себя быть сильной.

Внутренняя борьба не прекращалась, даже когда я поднималась по ступенькам, ведущим в квартиру. В месиве мыслей не хватило места для той, что я нахожусь под преследованием банды Юдина. Словно это больше не имело значения.

Оказавшись дома, я спешно стянула с себя кеды, а после напряглась, когда услышала посторонний шум. Он исходил из кухни.

Сердце заколотилось с новой силой.

Схватив мраморную статуэтку, что так любила моя мать, я на почти бесшумно двинулась вдоль коридора. Думать трезво сейчас на представлялось возможным. Мне было плевать на всех тех, кто вздумал мне навредить. Я была готова к борьбе.

Сейчас незваный гость увидит, какой опасной я бываю в гневе…

Сначала я заметила заваренный чай, а следом распознала сгорбленный силуэт. Тяжеловесная вещица тут же выпала из рук. Ноги подкосились, но я успела ухватиться за дверной косяк.

На меня смотрели усталые, но такие родные глаза.

— Здравствуй, доченька.

Тимур

Днём ранее