Плохой американец. Том II

— Наш стиль — ты знаешь. Никаких расклешенных джинс хипарей, разноцветных гаваек и прочего дерьма. Бери все в темных тонах. Себе можешь взять что-то нежно-розовое — оно хорошо гармонирует с черным.

Я задумался. Пора было начинать работать с публикой.

— И вот что еще… Посмотри в сувенирных магазинах маленькие красные рожки.

— Что?

— Ну у нас в песнях есть тема ада. Я хочу раздавать зрителям на входе дешевые пластиковые рожки. Если они будут с батарейкой и в темноте светиться красным — будет совсем замечательно.

— Питер, это опасно! Ладно, Лас-Вегас, тут и не такое видели. Но в консервативных штатах нас закидают тухлыми яйцами.

— А байкеры на что? Пусть досматривают на входе.

— Как-то непривычно — покачала головой Вики.

Да… Народ тут непуганный пока. Но ничего, скоро Бжезинский изобретет Бен Ладена с Аль-Каидой и американцам все здорово аукница. И поделом.

— Ладно, займусь рожками — девушка упорхнула, а я начал наряжаться на концерт. Надел строгий костюм, повязал галстук широким виндзорским узлом.

На входе в Интерконтиненталь все напоминало атмосферу Оскара. Красная дорожка, дефилирующая публика. Я зашел в фуршетный зал, отстоял небольшую очередь и взял бокал мартини. На меня то и дело кидали заинтересованные взгляды дамы. Некоторые даже со спутниками. Наибольший интерес вызывала красная сережка в ухе. Я ее еще периодически в задумчивости крутил.

Наконец, мне надоело фланировать, и я пошел в зал. Устроившись на своем месте, огляделся. Слева сиденье было пустое, справа усаживался высокий, худощавый мужчина с щеточкой усов под аристократическим носом. Он мне небрежно кивнул, подзывая к себе пальцем какого-то прилизанного парня.

Зал постепенно наполнялся, прозвучал третий звонок. Краем уха я слышал разговор усатого с помощником — он давал какие-то указания, тот услужливо отвечал «Да, мистер Хьюз». Я пригляделся к соседу и узнал в нем эксцентричного миллиардера Говарда Хьюза. Владельца «заводов, пароходов» и примерно так половины Лас-Вегаса.

Говард был известен стране не только своими успехами в бизнесе, скандалами со звездами Голливуда, но и инженерными достижениями. Хьюз руководил разработкой и испытывал важные технологические решения в самолётостроении и авионике: убирающиеся шасси, цельнометаллический моноплан, средства радионавигации, автопилот… Установил несколько мировых рекордов в авиации. Все это я узнал из фильма про него, в котором знаменитость сыграл Леонардо Ди Каприо.

— Привет, Хьюи — к миллиардеру подошла блондинка с точеной фигуркой в голубом приталенном платье, поцеловала мужчину в щечку — Выглядишь не очень.

Говард и правда выглядел так себе — желтая ссохшаяся кожа, блестящие глаза. Похоже богач плотно так сидел на «белом».

Голубоглазая блондинка уселась слева от меня, недоуменно посмотрела сначала на мой агат в ухе, потом на меня самого.

— Мы виделись? Ваше лицо мне кажется знакомым.

— Питер Уолш — я первый подал руку, женщина ответила на рукопожатие.

— Да, да… Это про вас CBC сняло целый фильм. Новый рок, кажется?

— Темный. Группа AC/DC. А вы…?

— Джейн Фонда, актриса.

Вот это номер! Я не узнал знаменитую обладательницу сразу нескольких Оскаров. Правда, кажется все ее премии — еще в будущем.

— Извините, не узнал — я развел руками, касаясь.

— Не вы первый — вздохнула Фонда — Как только уехала жить во Францию в Штатах обо мне мигом забыли. Я слышала одну вашу песню — Sweet child o mine — она гениальна. Это что-то новое, необычное!

К нашему разговору прислушивался Хьюз. Но стоило ему повернуться ко мне и заговорить, как в зале погас свет, начался концерт Короля. Элвис был хорош. Глубокий, пронзительный голос, сразу несколько отделений — песни с рок-группой, возглавляемой гитаристом Джеймсом Бёртоном (его представили отдельно), с эстрадно-симфоническим оркестром аж из 35 человек, с госпельным квартетом The Imperials и даже негритянской вокальной группой The Sweet Inspirations. Слушая Элвиса, я четко осознал как мало мы из себя сейчас представляем. Одних только костюмов Пресли поменял за концерт штук шесть.

Да, певец слегка располнел, явно злопотреблял чем-то — писали лекарствами — но он все еще был Королем. Быстрые Blue Suede Shoes и Тюремный рок, лирические Can't Help Falling In Love и It's Now or Never — все это уже стало бесспорной мировой классикой. Слушая Тутти Фрутти, я сообразил, что Элвис еще не написал Пламенную любовь. А ведь это тоже хит на все времена!

Я попытался вспомнить песню, но получалось плохо — мешал Пресли, который стоял от меня буквально в двух шагах. Его энергетика подавляла, складывалось впечатление, что он обращается лично ко мне.

Когда Пресли запел Love Me Tender Джейн задышала, подалась вперед. В ее глазах заблестели слезы. Чувственный бархатный голос будил внутри что-то необыкновенное.

Концерт закончился бешеными аплодисментами, несколькими песнями на бис. А также многочисленными выходами на сцену всех причастных. Хьюз лично вручил Элвису огромный букет белых роз.

Пресли долго не отпускали, зал неистовал. Я устал хлопать, вышел в фойе. За мной шла задумчивая Джейн.