Плохо быть мной

— Фотография с малышом первый класс, — вернулся я к проверенному признанию. — Ваш малыш обворожительный!

Она была не просто недовольна, а поражена. Несколько раз покачала головой, готовая на меня кому-то пожаловаться. Взгляд ее потух, с отстраненным видом она приступила к медицинскому обследованию.

— Что вы делаете? — бодро поинтересовался я, когда она брала у меня кровь из пальца.

— Пытаюсь взять ваши анализы, мистер Найман, — ответила она холодно и назидательно.

— Ну как, все нормально, надеюсь? — попытался я вдохнуть жизнь в приунывшую собеседницу.

— Все будет нормально, если вы будете сидеть спокойно, мистер Найман, — строго выговорила она и сердито воткнула иглу в вену.

Я подумал: поранит или покалечит?

— А какая у меня группа крови? — поддал я заинтересованности, когда она записала результат.

— Мистер Найман, — пресекла она мои попытки, — я невольно обратила внимание на некоторые особенности вашего поведения психологического плана, которые мимо меня, как профессионала, не могли пройти незамеченными.

— А что со мной такого? — встрепенулся я искренне. — Разве что-то не то?

— Ваш взгляд отсутствует. Вы сами отсутствуете. Все время, пока мы беседовали, вы вели себя, как будто меня здесь нет. — Все у нее отсутствовали, и она усматривала в этом криминал. В это минуту она измеряла у меня давление.

— Это психиатрический анализ? — спросил я, чувствуя, как давление под манжетой токает все интенсивней.

— Это общий анализ, мистер Найман, — металлическим голосом проговорила медсестра. — Психиатрический — это часть общего обследования. Чтобы быть уверенной, что вы пригодны для работы, я должна сделать весь набор. А не один психиатрический. — Она накачивала грушу, слушая стетоскоп, чтобы засечь крайние показания стрелки.

— Скажите, у вас так давно с глазами? — То есть проблемы с моей психикой были для нее делом решенным, к ним можно не возвращаться.

Я испытывал сжатие под манжетой, мешавшее думать.

— Вы что-то сказали? — спросил я, прислушиваясь к биению там пульса.

— У вас проблемы с концентрацией, мистер Найман? Вы неуютно себя чувствуете в пространстве, которое вокруг вас? Вам кажется, что вы ему не принадлежите? Почему вы переспросили, какой вопрос я вам задала? — Она отпустила клапан в груше, и я почувствовал облегчение.

— Нет, я предельно уютно чувствую себя в нашем с вами пространстве и прекрасно отдаю себе отчет, где нахожусь. Просто иногда мне не очень хочется в нем быть.

Она состроила многозначительную мину и с серьезным видом записала что-то в папку. Она что-то записала, а я почему-то вспомнил КГБ: не донос ли?

— Ну и как у меня с давлением? — обратился я к ней весело.

— Вы только что заявили, что не испытываете потребности находиться здесь, — безжалостно подняла она на меня глаза. — У вас склонность к суициду?

— Что вы! Наоборот! Я очень все и всех люблю, и мне все здесь дико нравится. Просто я считаю, что если серьезно воспринимать идею, что мы живем здесь для вечной жизни, то ведь может прийти в голову, что не обязательно жить эту. Сразу туда — и привет. У вас разве не бывает ощущения, что место, в которое мы попали, далеко не самое главное?

Она ничего не ответила, только быстро писала.

— Снимите штаны, мистер Найман, — произнесла устало тем же голосом, каким разговаривала со мной все это время.

Я опешил, но подчинился.

— И трусы тоже, мистер Найман. — Тем же усталым тоном. Я огляделся, не нашел никого, кто мог бы за меня заступиться, и опять повиновался приказу.

Я стоял со спущенными до колен трусами, и это было так же неестественно и невероятно, как если бы я в церкви включил на полную катушку NWA или стал в армии обсуждать с дедами Бальзака. Обернулся в панике на дверь: не хочет ли в нее кто-нибудь войти.

Медсестра не торопясь встала во весь свой величественный рост, распрямила статный торс и поправила перед зеркалом прическу. Затем, от зеркала не отрываясь, молниеносным движением провела рукой по бровям, как бы проверяя их наличие. Затем присела на корточки и взяла меня рукой за мошонку. — Скажите, вы слышите голоса, мистер Найман? — спросила снизу, так и держа в ладони мои достоинства.

Я стал затравленно озираться, подумал и признался:

— Иногда по взглядам людей, мне кажется, я мог бы сказать, что они обо мне думают.

— То есть вы утверждаете, что можете читать мысли людей, руководствуясь их взглядами? — подняла она глаза с уровня моей промежности. — У вас нет страхов, фобий? Как вы себя чувствуете в толпе? Вы не чувствуете, что люди замышляют что-нибудь против вас или желают вам зла? — произнесла она раздумчиво, все еще покачивая мои отростки, как фрукты на рынке, прежде чем решить, покупать или нет.

— Жизнь вообще штука не для слабонервных. — Я вынужден был отвечать. — Сплошные причины для фобий. Джулиани могут переизбрать на второй срок, вам не страшно? Надо мной висит угроза армии! — Я посмотрел на нее сверху вниз.

Она взвесила на ладони обе половинки моей мошонки, как богиня Фемида на весах правосудия перед принятием окончательного решения.