Плохо быть богатой

— Забито, шеф. — Толедо явно не скрывала облегчения: такая возможность держаться подальше от отвратительной сцены смерти. — Пойдемте, мадам, — обратилась она к женщине. — Давайте я поднесу ваш чемодан. У вас есть знакомые, где вы могли бы остановиться? Друзья или, может быть, родственники?

— Эдгар… — задумчиво пропела в ответ чернокожая пантера. — Я не уйду отсюда без Эдгара.

— Эдгар?.. — недоуменно посмотрела на нее Кармен. — Ну да, Эдгар. Мой кот.

31

— Лично я, — сделала вывод Кэтрин Жаклин Уоррен Гейдж тоном школьницы, пока Р.Л. отпирал дверь величественного каменного особняка на Бикон-Хилл, который уже двести лет занимала его семья, — предпочла бы тот особнячок на крыше небоскреба, где ты жил раньше.

Он лишь пожал плечами в ответ.

— Когда умер отец, дом перешел ко мне. Нужно было либо переезжать сюда, либо продавать. Я выбрал первое.

Кэтрин стояла посреди темного паркета с раскинутым по нему узорчатым красным ковром, слегка выставив один локоть, чтобы вытянуть сигарету из пачки, и оглядываясь по сторонам. Просторный холл казался давяще массивным, а послеобеденное солнце вспыхивало огнями в рубиново-алых и сапфирово-голубых стеклах витражей по обе стороны входной двери, отбрасывая на нее разноцветные блики. Мрачные лица на портретах — предки Р.Л., одетые преимущественно в черные тона, которые лишь слегка оживляли узкие кружевные воротники, — уходили, подобно громадным, обрамленным в золото ступенькам, вверх по стене, вдоль лестницы из золотистого дуба.

— Кто-нибудь есть дома?

Он отрицательно покачал головой.

— Лесли навещает мать, а слуги сегодня отдыхают.

— Прекрасно! Значит, мы одни. — Она широко улыбнулась. Так что сейчас я что-то для нас приготовлю, а что — никого не касается. Покажи мне, где кухня, любовь моя.

Р.Л. удивленно посмотрел на Кэтрин:

— Вот уж не думал, что ты умеешь готовить. В глубине ее глаз серебром полыхнуло пламя.

— Ты еще многого обо мне не знаешь, — проговорила она срывающимся голосом. — Ну так где же?

— Кухня там, подальше. Последняя дверь. — Он указал ей в сторону длинного, со множеством дверей, коридора, уходящего далеко вглубь под лестницу.

Кэтрин кивнула.

— Предоставь все мне, дорогой, а сам поднимайся к себе и пока не показывайся. Я принесу нам кое-что наверх.

— Только не увлекайся, — предупредил Р.Л. — Я действительно не голоден.

— Успеешь проголодаться. — Кэтрин рассмеялась. — Потерпи немного, а там увидим. — Она довольно улыбнулась. — Я в одну секунду.

Она сдержала слово. Не прошло и пяти минут, как он услышал откуда-то со стороны лестничной площадки ее мягкий голос:

— Р.Л.! Где ты?

— На втором этаже, в конце коридора.

— Прекрасно! Продолжай говорить что-нибудь, и я отыщу тебя по голосу.

В просторной спальне приятный полумрак окутывал покоем и тишиной. Окна были наглухо задернуты темно-зелеными шторами с бахромой, и каждый раз, когда ветерок колыхал их, в комнату прорывались косые лучи солнечного света. Звуки большого города практически не долетали сюда, и тишину нарушало лишь жужжание попавшей в ловушку между двумя стеклами мухи, без устали бившейся в стекло.

Он услышал шлепанье босых ног о паркет и поднял с подушки голову. В дверном проеме возникла Кэтрин Гейдж, застыв там в полной истомы позе под Риту Хейуорт: одна рука простерта на дверной косяк, другая лениво упирается, приподняв плечо, на округлое бедро. Слегка прикрыв бесстыдные жадные глаза, Кэтрин внимательно следила за его реакцией.

Р.Л. молчал, ощущая некоторое смятение в груди. Кэтрин Гейдж, принцесса Бикон-Хилла, наследница чистой, без примесей, крови, ведущая отсчет от первых пилигримов с глубокочтимого корабля „Мэйфлауэр", судя по всему, где-то в генеалогическом древе имела все же парочку сомнительных предков. В данный момент на ней не было ничего, если не считать двух облаков взбитых сливок на груди с готовыми соскользнуть ярко-красными ягодинами вишни, сочившимися розовым соком, которые, судя по всему, изображали сосочки. Что касается нижней части ее туалета, она была решена несколько иначе: вязкая розоватая масса, тоже из взбитых сливок, но на этот раз намеренно смешанных с клубничным джемом.

— Ну как? — нетерпеливо проговорила она. — Что скажешь?

Первой его реакцией было желание рассмеяться.

— Что это на тебе? — усмехнулся он. Насмешка явно не входила в ее программу дня.

— Взбитые сливки, — призналась Кэтрин искренне, и голос ее слегка сорвался. Глаза ее ярко сияли. Указательным пальцем она медленно подцепила солидную порцию сливок с груди и демонстративно, как на сцене, принялась их слизывать. — М-м-м… — протянула она, запихнув палец в рот почти целиком. — Я собрала для тебя всю сладость жизни, Р.Л., — прошептала женщина как бы срывающимся от страсти голосом. — Ты только попробуй, какая вкуснятина! — Она бесстыдно хихикнула. — Просто пальчики оближешь, как любил говорить мой покойный полковник.

— Да я не сомневаюсь, — отозвался Р.Л., натянуто улыбаясь. — В твоем репертуаре есть еще подобные приемчики, которых я не знаю?

Она взглянула на него, прищурившись.