Плохо быть богатой

— Так, как ты все изложила, честно говоря, нет. Но если эту комнату делаешь ты, то я… сейчас подумаю… Библиотеку? Бр-рр… — И она с отвращением передернулась. — Полки, полки, километры полок. Все эти книги… Лучше я сделаю основную спальню. Весь комплекс. Но только, — и тут она помрачнела, — не его-и-ее ванные.

— Прекрасно! Договорились!

— А кто тогда возьмет гостиную? А курительную? А… Лидия! Ты хоть примерно представляешь, сколько здесь комнат? Мы прошли сорок или пятьдесят!

— Ближе к Шестидесяти, но не волнуйся, дорогая! Ты ведь знаешь, сколько в Нью-Йорке декораторов. Больше, чем клиентов. В любом случае я представляю все так: наши друзья, те, кому нужна конкуренция, и люди, которым мы обязаны, получат хорошие комнаты.

— А тем, кто нам не нравится, достанутся комнаты неправильной формы со всеми этими нишами и идиотскими углами, да еще ванные и кухни! — довольно закончила Бу Бу.

— Точно! — весело откликнулась Лидия.

— Но самое главное, у меня есть список декораторов, кто плохо обошелся со мной, когда я только начинала. Настало время отдать должок! — пропела Бу Бу.

— А помнишь, как Роберт и Винсент отговорили ван Даймонтса? И это после того, как мы столько времени потратили на его дом? Да они просто украли его! — напомнила Лидия.

— Еще бы! Вот они-то и получат ванную без окон.

— Если повезет. А вспомни, как Хуан Пабло прямо из-под носа увел у нас тот столовый гарнитур в стиле Регентства?

Бу Бу кивнула.

— За это он получит длинный, унылый, темный коридор.

— А два года назад, когда Альберту дали ту спальню в демонстрационном доме в Коннектикуте, которую хотели сделать мы? Помнишь, как ты страдала?

— Я как страдала! Да ты сама чуть не плакала. Но поскольку он партнер „Пэрриш-Хадли", а сестра Пэриш все еще старейшина в нашем деле и с ее влиянием надо считаться, то с ним надо обойтись хорошо.

— Знаю. Жалко, правда? Но мы хорошо обойдемся только с теми, с кем надо. Договорились?

— Решено! — воскликнула Бу Бу. — Ну разве не интересно?

— Изумительно интересно! — радостно вторила Лидия. — И все как раз увидят, что происходит…

— … и что получается, — с довольным видом закончила за нее Бу Бу.

— А теперь уходим. Я вся в пыли, и изжарилась на солнце, и вообще хочу есть.

— А мне хочется выпить. Давай еще до города остановимся у почты. Это самое маленькое, что Анук может для нас сделать, как считаешь?

51

Начать близкие отношения с Дунканом Купером означало для Билли Дон первый шаг на пути к выздоровлению. Массовое надругательство, которому она подверглась у Воинов Сатаны, произошло почти год назад. Душевные шрамы останутся навсегда, но то, прошлое, казалось, было с ней в какой-то другой жизни.

С тех пор немало воды утекло. Было много хорошего: Олимпия Арпель, взяв ее под свое крыло, стала ей не только боссом и наставником, но и преданным любящим другом, хотя временами они ссорились, потому что Билли отказывалась от некоторых съемок: она стала более независима, у нее появилась уверенность в себе и другие интересы, как, например, к защите животных; профессия манекенщицы принесла ей славу и деньги, она не сходила с обложек ведущих журналов мод. Но самое главное — теперь у нее был постоянный друг. До сегодняшнего дня их связывали платонические отношения, но для нее это был не только человек, который испытывал к ней глубокое чувство и готов был целовать землю, по которой она ходила, это был человек, который спас ее лицо. Она словно обрела ангела-хранителя.

Но было в жизни и плохое. Сознание, что Змей где-то рядом, грызло, как червь, а зверское убийство Оби Кьюти потрясло девушку до глубины души.

Ее неотступно преследовала мысль: а ведь на месте Оби могла быть я. Что, если бы я не поехала на съемку?

После убийства Оби она больше не смогла находиться в квартире, и, когда Дункан предложил переехать в его городской дом, так как там есть свободная спальня, она с радостью воспользовалась этим. Не для того, чтобы заманить Дункана: в глубине души она уже знала, что он принадлежит ей. Просто она чувствовала, что рядом с ним ей будет безопаснее всего.

Но после того страшного события жизнь Билли осложнилась: она стала бояться одна выходить на улицу и делала это, только если было уж совсем необходимо.

Она никуда не ходила пешком, никогда не ездила ни в метро, ни в автобусах, даже в такси; по настоянию Олимпии пользовалась машиной, которая отвозила и привозила ее. Все остальное время она сидела, запершись в доме.

Дом стал ее крепостью и добровольной тюрьмой.

Постепенно жизнь возвращалась в привычное русло; но даже когда она хотела побыть на свежем воздухе, то выходила только в сад позади дома.

Дункана беспокоил такой нездоровый образ жизни, не жизни — существования. Он старался убедить ее, что она не может вечно оставаться взаперти.