Плохо быть богатой

С нарочитой неторопливостью Лиз Шрек вынула неизменную сигарету. Ее подбородок атакующе вздернулся, так что задрожали тугие завитушки ярко-рыжих волос. Выдохнув ему прямо в лицо облако синего дыма, сквозь прищуренные веки она метнула на шефа негодующий взгляд.

— К вашему сведению, мистер де Рискаль, — ядовито парировала Лиз, — последние два часа я только и делала, что отбивалась от прессы. И не только я. Телефонистку буквально изнасиловали эти защитники животных, они звонили по всем номерам, так что мы вообще не могли выйти в город ни по одной линии. Мистер Клоссен заверил меня, что он спустится вниз и позвонит вам из автомата.

— Он не сделал этого, черт побери!

— Тогда почему бы вам не излить все это на него, а? — огрызнулась секретарь и принялась рыться в бумагах.

— Где он?

— А где, по-вашему, он может быть? Для начала можете зайти в его кабинет. Или в мужской туалет.

От ярости Антонио даже оцепенел. Затем он так саданул кулаком по столу, что Лиз подскочила.

— Да кто вы такая? — заорал он. — Начальник? А сейчас слушайте, и слушайте хорошенько! Или вы измените свое отношение к своим служебным обязанностям, или…

Отъехав на стуле, Лиз пристально посмотрела на него и спокойно спросила:

— Или что?

Антонио выпрямился.

— Увидите, что.

— Тогда уж и вы хорошенько послушайте меня. Я работаю в этой психушке уже тринадцать лет и не потерплю, чтобы со мной разговаривали в таком тоне, — никто, даже вы. — Она встала, вытащила из-под стола пластиковую хозяйственную сумку, расписанную желтыми маргаритками, и поставила ее на стул. Затем один за другим начала выдвигать ящики стола.

— Что это вы делаете?

— А как по-вашему? Освобождаю рабочее место. С этого момента меня уже здесь нет. Бухгалтерия может прислать мне расчет на домашний адрес.

— Как хотите, только выходного пособия не ждите.

— А вы слышали, чтобы я о нем просила?

Они стояли, свирепо уставясь друг на друга, и ни один не хотел уступать.

— Я могу продолжать собирать свои вещи, или у вас ко мне что-то еще? — зло выпалила она.

Антонио был слишком взбешен, чтобы спорить с ней или, упаси Бог, уговаривать остаться.

— Нет, — с дергающимся от ярости лицом он резко повернулся и вышел, направляясь в кабинет Класа.

Билли Дон только что подъехала к 7-й авеню, 550. Подхватив с сиденья огромную сумку, она выскользнула из арендованного лимузина и, поблагодарив шофера, в изумлении смотрела на демонстрантов. Ее глаза остановились на плакатах и отвратительных увеличенных фотографиях. Когда кто-то сунул ей в руку листовку Лиги защиты животных и она быстро пробежала ее глазами, ей показалось, что ее вот-вот стошнит.

Снимки агонизирующих норок. Лисы, бьющиеся в капканах. Детеныши котиков, забиваемые на глазах у матери. Сотни енотов в переполненных клетках. До смерти перепуганные, изувеченные животные. Газовые камеры для быстрого умерщвления. Целые поточные линии с конвейерами, где животные вспарываются и освежевываются. Фотографии зверей, отгрызающих себе лапы, чтобы вырваться из капкана.

Она стояла, не в силах двинуться с места от подступившей тошноты. Массовое убийство. Лагерь смерти симпатичных пушистых зверьков.

Все необходимое, чтобы люди могли укутать свои телеса в меха.

— Подожди, Том, — сказала интервьюировавшая Антонио тележурналистка своему оператору, который уже начал закрывать камеру. — Думаю, мы еще не закончили. Здесь манекенщица Билли Дон. Хочу узнать, что она думает по этому поводу. — Годы работы по освещению столичных сенсаций настолько обострили ее чутье, что она знала, где можно снять материал, еще до того, как что-то произойдет.

С оператором, который шел позади нее с включенной камерой, она подскочила к Билли Дон и, остановившись, обернулась к объективу.

— Рядом со мной вы видите супермодель Билли Дон, которая только что приехала на место сегодняшней демонстрации. Билли, — она встала в полоборота к девушке, — я не могла не заметить вашего интереса к происходящему. Вы не хотите сказать нам, что лично вы думаете относительно использования натуральных мехов в одежде? — и протянула Билли микрофон.

Та посмотрела в камеру долгим напряженным взглядом, затем резко откинула длинные волосы.

— Да, хочу! — заявила она, сдерживая гаев. — Это отвратительно! Боже мой, бедные животные! Вы только посмотрите на это! — она потрясла листовкой. — Я понятия не имела, что с ними так обращаются!

— Тогда, как я понимаю, вы — на стороне защитников животных? — предположила репортер.

— Вы еще спрашиваете! — ответила Билли с негодованием. — Мое агентство направило меня сейчас к Антонио де Рискалю. И знаете зачем? На съемку его меховых моделей! Могу сказать одно: именно на эту съемку я не пойду!

Репортер еле сдерживала радость.