Плохо быть богатой

– Альфредо Тоскани, – терпеливо принялась объяснять Олимпия, снова закуривая, – один из самых могущественных фотомастеров в этом городе. Он работает исключительно с самыми важными клиентами: супермоделями, женщинами света, кинозвездами. Его работы даже выставлены в музеях. Я уверена, что ты видела его фотографии, просто не задумывалась о том, кто их автор. – Она опять взмахнула рукой, указав на портреты на стене. – Большинство из них – его работа. Ну, а теперь… – Олимпия хлопнула в ладоши. – Подписание контракта не должно тебя пугать. Это обычная формальность, и он нужен, чтобы защитить твои права, так же как и мои. Затем, как только будут готовы твои снимки, на сцену вступаю я и принимаюсь искать для тебя работу. – Она ослепительно улыбнулась.

– И вы думаете, что я правда заработаю… – Голос девушки дрогнул.

– Пятьсот долларов в час? – Олимпия покачала головой. – Это не для тебя, – проговорила она. – Я начну предлагать тебя за тысячу.

Девушка потрясенно молчала.

– Вы считаете, я столько стою?.. – наконец прошептала она. – Т-ты… Тысячу долларов в час?

Олимпия чуть заметно усмехнулась.

– Таким образом за три дня рекламных съемок ты заработаешь двадцать четыре тысячи. А теперь подумай, в чем тут выгода заказчика. Сообразила? Ведь это твое лицо поможет ему продать миллион флаконов увлажняющего крема, губную помаду или шарфики. Так что настоящая выгода у него. А ты лишь продала продукт.

Олимпия довольно откинулась назад и улыбнулась.

– Что ты делаешь сегодня после обеда?

Девушка снова напряглась, явно колеблясь. Она не предупредила Змея, что уйдет из дому, и знала, какая последует реакция. Он на дух не выносил, когда она уходила куда-то без разрешения, да еще на несколько часов, как сейчас. Надо было хотя бы позвонить ему… Но он тут же начнет орать, требуя, чтобы сию же секунду возвращалась назад. А что, если пока не звонить? Может, потом, когда она расскажет ему о возможности заработать тысячи долларов, он обрадуется и смягчится?

Она медленно опустила голову.

– Я… я свободна, – выдавила она, и тут же мысленно содрогнулась: не пришлось бы страшно жалеть об этом решении.

– Отлично. – Олимпия походила сейчас на генерала, выигравшего сражение. Она поднялась, обогнула стол и подошла к девушке, чтобы пожать ей руку. – Значит, договорились. Добро пожаловать в новую жизнь.

Ширли Силверстайн не могла поверить в свое счастье. Перед ней распахнулись вдруг двери волшебной страны, совершенно незнакомой ей и неизведанной до сих пор ее жизнь представляла лишь одну цепь неудач и страданий. Возможно, многое сложилось бы иначе, если бы не ее отец, погибший, когда она была еще совсем ребенком. Однако судьба распорядилась по-своему, и Эйб Силверстайн, занятый на строительстве высотного здания на Манхэттене, оступился на строительных лесах и, пролетев восемь этажей, рухнул на 86-ю улицу, оставив вдовой жену Рут и шестилетнюю Ширли. Но, как оказалось, истинной трагедией для девочки обернулась не сама смерть Эйба, а реакция на нее матери.

Рут Силверстайн обрела утешение в религии, примкнув к секте евангелистов боговдохновенных.

Секта была небольшой, ее скорее можно было назвать культовой группой, а возглавил ее лишенный духовного сана баптистский священник брат Дэн. Урожденный Дэниел Дэйл Дадли, он был родом откуда-то из Кентукки и в основу своего учения поставил веру в то, что внутри каждого человека скрывается дьявол и только наложением его, брата Дэна, рук можно изгнать беса из детей человеческих.

Брат Дэн требовал, чтобы члены его маленькой преданной группы все, что имеют, отдавали церкви, так что большая часть пенсии, заработанной тяжелым трудом Эйба Силверстайна, а также выплаты по страховке перекочевали в карман брата Дэна.

А еще спустя четыре месяца туда же перешла и большая часть наследства, оставленного Эйбом: брат Дэн уговорил Рут Силверстайн отправиться с ним под венец.

– Теперь мы будем жить в церкви, – сказала Рут Ширли в день своего бракосочетания. – Конечно, она скромнее, чем эта квартира, но там значительно лучше, поскольку место это благословенно. – Глаза Рут, когда она произносила эти слова, сияли. – Больше нам не придется бояться дьявола.

Церковь оказалась маленьким двухэтажным строением в одном из закоулков Бруклина, зажатым между прачечной и косметическим кабинетом, стены которого были покрыты обоями „под кирпич", а над входом был синий неоновый крест.

По ночам Ширли слышала, как за стенами скребутся крысы.

– Ну, вот мы и прибыли, – жизнерадостно возвестила Олимпия.

Невидящий взгляд девушки устремлен был из бокового окна такси на улицу, и голос Олимпии, прервавший размышления Ширли, заставил ее вздрогнуть.

– Это городская квартира Альфредо Тоскани, – объяснила Олимпия, указывая на огромный дом, уходящий в глубину тихого жилого квартала. – Его студия занимает два верхних этажа.

Ширли глубоко вздохнула, стараясь найти в себе силы, и перешагнула порог.

Ожидание стало уже надоедать Змею. Не слишком ли долго он болтается тут, высматривая эту девчонку?