Плохиш для Апельсинки

— Ясно, — он шумно вздохнул. — Это мне сказала твоя мама.

— Мама? Ты разговаривал с ней?

— Да. И она не только это сказала.

— А что еще? — осторожно спросила я, предчувствуя наступающую беду.

— Лер, прости. Я знаю, что после того, как ты услышишь, что я хочу сказать, ты возненавидишь меня и не захочешь больше видеть. Поэтому танец это в каком-то смысле последний шанс обнять тебя.

— Я не понимаю, — беззвучно прошептала я.

— Лер, твоя мама все узнала, — со злостью произнес он. А я в ответ лишилась дара речи и лишь ахнула.

Не может быть? Откуда? Господи, она меня убьет.

Я как раз повернулась лицом к нашему столу и взглянула на маму. Ее глаза метали молнии. Она непрерывно смотрела на нас. Все. Это конец.

— Про билет. Она все узнала, — продолжил он, отвлекая меня.

Я молчала, не в силах выдавить слово. Как же тогда он сдал экзамен?

— А еще она предложила мне сделку… И я согласился, — обреченно грустно, на выдохе произнёс он, при этом слегка касаясь губами моего уха.

— Какую? — осмелилась задать вопрос.

— Успешно сдать экзамен, взамен на то, что оставлю тебя в покое, — Артём сильно сжал мою руку и теснее прижал к себе так, что я сквозь одежду ощутила жар его тела.

Но что он сказал? Кажется, я не уловила смысл…

— Я не поняла, — тихо пробормотала ему в шею.

— Черт, — встрепенулся Артём, — Стальная заставила бросить тебя! — воскликнул он.

Моя мама? Что? Как? Когда? Неужели?

И тут я все поняла. Мозаика сложилась живописной картинкой перед моими глазами, отчего мне стало дурно. Голова немного заболела в висках, и жутко захотелось пить.

Вот значит, как все было! Вот из-за чего он бросил меня! Просто, чтобы его не отчислили.

Господи, боже мой! Но этого не может быть? Зачем это маме нужно?

— Я не верю. Это глупо. Зачем моей маме запрещать нам встречаться? — зашептала я, сама опровергая слова парня.

— Зачем, зачем? Не знаю! Чокнутая она видимо. Вот и запрещает, — вспылил он в ответ.

— Что ты говоришь? — тут же возмутилась я. Мне стало неприятно от его грубых слов, и я попыталась слегка отстраниться от него. Но он крепко держал меня. Впервые за все время мне захотелось убежать от него.

— У мамы своей спроси. Стальная все расскажет. Раз мне не веришь, — фыркнул Артём. Он был не просто злой. Нет. Он был в бешенстве.

— Не называй ее так, — строго попросила я.

— Апельсинка, не заводись. Но ее все студенты так называют.

— Не все! Это моя мама. Как ты можешь? — разозлилась я. — И меня так больше не называй. Ясно? — меня уже было не остановить. Я закипала и не могла контролировать это чувство ненависти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прости. Я виноват, — Артём смягчил тон и стал нежно поглаживать мою спину.

Я молчала, краснея от обиды. Зачем он так со мной? Зачем грубит? Повисла пауза. Я чувствовала его тяжелое дыхание и не могла поверить, что он так со мной поступил. Просто не верилось. Это абсурд!

— Выходит ты выбрал институт, а не меня? — надтреснутым голосом произнесла, на автомате продолжая переставлять ноги.

Тишина. Только звук прекрасной мелодии от чего-то превращался в печальную и даже пугающую. Последние аккорды слышались особенно громко и помпезно, будто ставя точку в нашем спектакле.

Мы плавно двигались, и мое красное воздушное к низу платье колыхалось в такт. Золотые огоньки тут и там мерцали в зале.

— Выходит да, — сдавленно сказал он и отпустил меня.

Финал! Занавес!

Мы стояли в центре зала друг напротив друга. Я ощущала его пристальный взгляд на своем лице, но сама не могла посмотреть в его бесстыжие глаза.

— Прости, Апельсинка. Я хочу все исправить, — с мольбой в голосе попросил он.

— Не называй меня так больше никогда. Пока Артём, — я развернулась и быстрыми шагами пошла в уборную.

Слез почему-то не было, видимо все выплакала, пока страдала от безответной любви.

Добежав до стеклянного с зеркалами холла, я рванула на себя чёрную дверь и юркнула внутрь. Открыла кран холодной воды, сполоснула руки и брызнула себе в лицо прохладные капли, чтобы немного прийти в себя.

Ужас. Кошмар. Дак вот ты какой Артём? Тот, кто похитил мое сердце.… Сплоховал при первой же проблеме. Хорош, ничего не скажешь!

— Пипец, — сказала я негромко сама себе. Что теперь делать с мамой? Зачем она это сделала? Просто чтоб насолить мне, за то, что я украла билет? Но это так.… Так.… Так беспощадно, что ли?

Все. Надо успокоиться. Меня уже бросили, и это было не сегодня! Теперь я узнала причину. И еще проблемы с мамой назревают. Ну, полный комплект неприятностей на мою рыжую голову!

Вдруг в дверь постучали.

— Да?

— Это я, — сказала Ксюша, — открой, куда ты убежала?

— Сейчас, — я распахнула дверь и вышла к сестре. — Он ушел?

— Да. Не знаю точно, но пошел в сторону выхода. Что он тебе сказал?

— Ой. Ксюнь, тебе лучше не знать, — вы зашли за высокое искусственное дерево, которое в качестве декора украшало серебристый холл.

— Как это не знать? Ты что? На тебе лица нет! — сестра приобняла меня одной рукой.

— Правда? — я повернулась к зеркалу и взглянула на свое отражение. — А! Мне не важно. Все равно не для кого красоваться.