Плохая собака. Как одна невоспитанная собака воспитала своего хозяина

Вообще-то это страшный секрет, но АКС позволяет собаке пересдать один из тестов в случае провала. Так что судья могла на законных основаниях отправить нас в другой конец ринга и дать еще один шанс. Чего она не могла сделать — так это дать мне уверенность в том, что во второй раз все получится.

Хола провалится.

Я не мог представить Холу спокойно сидящей, если у нее перед носом маячит славная незнакомая собачка, с которой непременно нужно поздороваться. Нет, это нереально…

В глубине души я ощущал подступающее отчаяние, как человек, который пешком прошел всю Америку, чтобы обнаружить Калифорнию в руинах.

Но Холе, как обычно, было наплевать на мои переживания.

Встав на этот раз подальше от судьи и ее коварной ши-тцу, я скомандовал:

— Хола, сидеть.

Я смотрел в глаза своей собаки, снова и снова повторяя: «Хола, сидеть, хорошо, сидеть, ждать, хорошо». Набор простых успокоительных команд, которые не выражали ничего, кроме просьбы посидеть спокойно, пока я рассекаю ладонью воздух, касаюсь пальцев судьи, встряхиваю рукой…

При звуке заветного «О’кей» я чуть не бросился бежать, уводя Холу от ши-тцу так быстро, как только возможно.

Хола выгнула шею, бросив на меня задумчивый взгляд. Я наконец-то расслабил плечи и взглянул на свои руки: оказывается, я так крепко сжимал поводок, что костяшки пальцев побелели.

* * *

Судья указала на женщину в голубом пиджаке, которая сидела на складном стуле возле огнетушителя.

— Мы попросим вас удалиться на три минуты, — сказала она. — Отдайте поводок Мерил и выйдите через эту дверь. Я позову вас, когда…

— А как же девятый тест? — озадачился я. — Раздражители?

— Вы его уже сдали.

— Когда?

В девятом пункте проверялась реакция собаки на раздражающие предметы, такие как костыли или детские и инвалидные коляски.

— Когда вы проходили через толпу. Вы разве не помните? Там было множество раздражителей.

— А-а…

Подумать только, я был настолько поглощен Холой, что ничего не заметил.

Я подошел к женщине в пиджаке и, как предписывали правила, спросил:

— Вы не могли бы присмотреть за моей собакой?

— Да, конечно.

— Я скоро вернусь.

— Минуты через три, наверное?

Весь мир — театр.

Как быстро мы добрались до десятого пункта — нашего ночного кошмара, нашего Ватерлоо: « Контролируемое разделение».

Я вышел через вращающуюся дверь в коридор, ведущий к парковке, прислонился к стене и взмолился, чтобы не услышать, как Хола скулит, хнычет, воет, лает, визжит или делает еще что-либо вне программы.

Мне кажется, это самый одухотворенный из пунктов СХГ. От меня ничего не зависит. Хола или сдаст тест, или нет.

Все, что я мог, — это оставить ее там и уйти, по возможности в благодушном настроении, полагаясь на всё, что мы вместе пережили, и надеясь, что лапа собачьей богини защитит ее от самой себя.

Мне нужно было лишь немного веры.

Эпилог Покидая круг

После того как Хола сдала СХГ, я первым делом отправил сообщение Сьюзан Конант, с которой мы стали друзьями по переписке во время этих сумасшедших месяцев. Я прикрепил к письму фотографию, сделанную на телефон у входа в «Порт Честер», — стол, на котором разложены ее книги.

«Мне показалось, это добрый знак», — написал я.

Ответ пришел немедленно:

«Марти, я так вами с Холой горжусь! Хочется верить, что эти книги помогли вам создать нужную атмосферу и сдать тест».

После этого я позвонил сестре, моему бывшему шефу Кларку, который все еще проходил курс реабилитации, и моему нынешнему шефу Дэрилу, который, к счастью, реабилитации не проходил. Также я написал письмо Мэри Берч и похвастался успехами Холы — в мире собаководов это только приветствуется.

Еще я позвонил Глории. Она не взяла трубку. Я оставил сообщение. Затем надел на Холу поводок и повел гулять в метель, чтобы отпраздновать нашу победу.

Снег — главная любовь в жизни Холы, ее самое острое и глубокое наслаждение. Наверное, это генетическая память, которая иногда вспыхивает в людях, вернувшихся в город детства. Неожиданное ощущение дома. Конец пути, и можно отдохнуть.

Я так увлекся Холой, выделывающей умопомрачительные сальто в сугробах, что почти не почувствовал вибрацию телефона в кармане.

Звонила Глория.

— Привет, — сказал я, с трудом дыша на ветру, который швырял в лицо хлопья снега. — Ты не поверишь…

— Она сдала?

— Да. Вообще не скулила на разделении. Правда, были некоторые проблемы с… с реакцией на другую собаку, но она справилась. Это было удивительно. Как будто она правда понимала, насколько это важно.

— Ух ты!

— Удивлена?

— Потрясена, — призналась Глория. — Я хотела приехать, но начался такой буран… На дороге было слишком опасно. Да, ребята, вы здорово поработали. Наверное, еще никто так не старался для СХГ.

— Наверное.

— А ты где? На улице?

— Ага. Хола делает снежных ангелов. Они похожи… дай-ка посмотреть… да, они похожи на Холу.

Ветер, несущийся с конца улицы, мокро хлестал по щекам, и я развернулся к нему спиной, чтобы было удобнее разговаривать.

— О господи, — сказал я. — Ну и метель.

— Знаю, — ответила Глория. — Я тебя вижу.

— Что? В каком смысле?

— Я тебя вижу. Обернись.