Плохая собака. Как одна невоспитанная собака воспитала своего хозяина

За трибуной стояла симпатичная, делового вида женщина, которая на протяжении многих лет только тем и занималась, что бросала Общество АА и снова возвращалась. Среди прочего она сказала одну вещь, которая давно крутилась у меня в голове:

— Я никогда не звала на помощь, когда нуждалась в ней. Долгое время я думала, что дело в тактичности и что я не хочу доставлять никому хлопот. Но разве я на самом деле беспокоилась о других? Вовсе нет. Я просто не хотела звать на помощь. Мне для этого не хватало смирения. — Она взглянула прямо на меня — или куда-то рядом со мной — и произнесла: — Смирите свою гордость. И позовите на помощь.

* * *

Мы сидели в ресторане «Новый мир» на Бродвее в компании двух приятелей из АА. Кэрол — дама из тех, о ком обычно говорят «темная лошадка». Блондинка ближе к сорока, владелица крупного рекламного агентства и бывшая кокаинистка, снискавшая себе славу столь громкую, что швейцар дома на Вест-Энд-авеню прозвал ее Эльвирой — в честь героини Мишель Пфайффер в фильме «Лицо со шрамом». Честно говоря, она меня пугала, являя собой живое воплощение нью-йоркского стиля. Вместе с Дэрилом они составляли удивительный контраст: акула Уолл-стрит и специалист по уголовному праву с тихим голосом, прямой осанкой и седыми, коротко стриженными волосами. В его манерах чувствовалась военная выправка, хотя от Вьетнама он скрывался на юридическом факультете, а от лекторов — в гей-клубах Итаки [14].

По сравнению с прошлым вечером воздух пропитался сыростью и теперь влажно касался нас холодными резиновыми руками. Я изо всех сил старался удерживать мысли здесь, с этими людьми, а не в покинутом лагере или в пустой квартире, где меня дожидалась Хола.

— Хорошее было собрание, — сказал я.

— Я когда-то работал с этой женщиной, — заметил Кларк.

— Которая выступала?

— Десять лет назад она входила в двадцатку ведущих специалистов по слиянию и поглощению компаний. Я еще думал: куда она пропала?

— Теперь ты знаешь.

Пока мы выбирали из представленных в меню отрубей наиболее съедобные на вид, я вспомнил слова Дэрила на одном из собраний: «Когда люди спрашивают меня, что я делаю, чтобы жить, я отвечаю: как можно меньше. Когда они спрашивают, что я должен этому миру, я отвечаю: выжить».

Аминь.

— Слушайте, — сказала Кэрол, совершенно неприлично потягивая шоколадно-молочный коктейль посреди зимы. — Как понять, что наркоман лжет?

— У него двигаются губы, — ответил Дэрил.

Некоторое время я смотрел, как губы Кэрол решительно сжимают соломинку.

— Когда я пьянствовал, то почти не мог есть, — вспомнил я. — Только пил ванильные коктейли. За последний год я сбросил пятнадцать килограммов.

— Ты хотя бы пил молоко, — откликнулся Кларк. — А в меня влезали всего один тост и несколько мармеладок…

Дэрил:

— Хоть что-то твердое. Я год жил исключительно на водке. Все остальное выходило оттуда же, куда входило.

Кэрол:

— Помнится, был месяц, когда я питалась одним кокаином.

Я:

— Ты его ела?

Кэрол:

— Ты же понимаешь, что я имею в виду. Ну, я хотя бы избавилась от лишних калорий…

Я:

— И сколько ты весила?

Кэрол:

— Сорок пять килограммов.

Дэрил:

— О господи…

Кэрол:

— Что, уела?

Кларк:

— Когда я попал в тюремную больницу в четвертый раз из пяти, медсестра сказала: «Сэр, мне очень жаль это сообщать, но у вас сердце, легкие и почки девяностолетнего старика, который подключен к системе жизнеобеспечения». Помнится, я ей тогда ответил: «Приведите мне этого старика, и я немедленно верну ему его имущество!»

Я:

— Шутишь?

Кларк:

— Если бы…

Дэрил:

— Девяносто лет! Нашел, чем гордиться. Однажды я попал в отделение интенсивной терапии на Синайском полуострове. Позже мне сказали, что шансы выжить были пятьдесят на пятьдесят.

Кэрол:

— Это еще что! Как-то раз я попалась на вождении в нетрезвом виде, меня сунули на заднее сиденье полицейской машины и повезли в окружную тюрьму в Литл-Роке. Один из копов позвонил в больницу, быстро на меня посмотрел и сказал: «Она мертва».

Я:

— Ты выдумываешь.

Кэрол:

— Позже я покупала у этого парня наркоту. Тогда-то он мне и рассказал.

Я:

— Значит, ты зомби?

Кэрол (внезапно):

— Бу!

Кларк:

— Когда я в последний раз свалился на дороге и лежал в луже крови и дерьма, они не смогли найти мой паспорт. Так что в приемной госпиталя Беллвью меня записали как Джона Доу. Они еще сказали: «Этот парень точно бомж, можно с ним особо не церемониться».

Дэрил:

— Печально.

Кэрол:

— Однажды я застряла в задней комнате мексиканского мотеля… Те парни сказали, что у них есть метамфетамин, но они соврали, просто чтобы затащить меня туда и трахнуть. Я так напилась, что потеряла сознание и не помню, что случилось дальше. Когда я очнулась, комната была в крови, а я лежала голая. Вот и все.

Дэрил:

— Ты хотя бы была совершеннолетней. А мне едва исполнилось пятнадцать, когда я попал в какой-то дурной порнофильм с участием местного раввина. Он пичкал меня таблетками и коктейлями, я жаловался: «Реббе, мне плохо», а он…

Кэрол:

— Хватит. Кажется, с меня довольно откровений. Пожалуйста.

Дэрил:

— Прости.

Кэрол:

— И ты меня прости.