Плохая мать

Некоторые моменты врезаются в память. Как, например, Танин день рождения, когда её родители впервые дают мне попробовать вино — на самом донышке, и тем не менее я, правильная девочка,  считаю такое родительское попустительство диким — хочу отказаться, боюсь перестать себя контролировать. Кто знает, как повлияют на меня эти несколько капель? А влияют они так, что до конца праздничного вечера приходится отчаянно бороться с сонливостью. Танин брат приглашает меня на танец. Он на два года младше, вихрастый, с тонким широким ртом, похожий на лягушонка. Никто из гостей не воспринимает его всерьёз, но больше танцевать не с кем — разве что своей девичьей компанией.  

— Так значит, это ты, — я улыбаюсь.

Максим трёт лицо и улыбается в ответ. Как сильно он изменился — вырос, раздался в плечах. Ничего не осталось от прежнего щуплого, тонкорукого лягушонка. Не то, что бы я хорошо его помнила.

— А я был в тебя влюблён, — неожиданно выдаёт Максим. Тон лёгкий, непринуждённый — так говорят о вещах давно прошедших, утративших остроту. 

Удивление сменяется досадой. Я словно ловлю в одежде клеща: неприятно и пугающе обнаружить в себе это жалкое желание нравиться, быть любимой — кем угодно, прямо сейчас. Ведь я прекрасно осознаю, чем это желание вызвано: чужая любовь дарит иллюзию защищённости. Подсознательно я всё ещё стремлюсь отыскать очередную каменную стену и укрыться за ней от невзгод. 

Но теперь-то я знаю: любая стена способна рухнуть тебе на голову. 

— Почему не признался? 

Максим делает страшное лицо.

— Я был мелким, и ты меня пугала.

Смеёмся. Допиваем чай. Вспоминаем забавные случаи из детства, словно боимся рассказывать о себе повзрослевших. Я улыбаюсь, а ощущение, будто веселюсь на собственных похоронах. Стараюсь не думать о завтрашнем дне, о том, что придётся решать проблемы, выбираться из ямы, которую сама себе вырыла.

Максим программист, работает удалённо, недавно купил эту квартиру — вся информация, что удаётся из него вытянуть, из меня — и того меньше. 

— Переместимся на диван? — предлагает он, и мы меняем дислокацию. 

Гостиная не обжита, квартира носит следы недавнего переезда. Повсюду запечатанные коробки, расставленная кое-как мебель, ни штор, ни ковров, книги лежат прямо на полу, но ремонт новый, дорогой: выбеленная паркетная доска, серая венецианская штукатурка, вместо классической люстры — споты на рельсах.

Опускаюсь на широкий кожаный диван и словно проваливаюсь — такой он мягкий.

— Фильм или беседа?

Максим — самый тактичный человек из всех, кого я встречала. Смотрю на него и понимаю: сейчас, в этот период жизни, могу довериться мужчине только с такой внешностью — простой, но располагающей. Жгучий красавчик с пронзительным взглядом и повадками альфа-самца меня бы пугал, отталкивал. А этим добрым морщинкам в уголках глаз и тёплой улыбке веришь.

— Фильм, — выбираю я, потому что неловкость никуда не исчезла: мы оба её чувствуем. Оба устали перебрасываться пустыми фразами, а к серьёзному разговору не готовы.

Максим показывает большой палец и берёт пульт.

— Он не всегда был таким, — вырывается у меня где-то на середине фильма. Слова падают камнями. Я удивлена и испугана. Максим поворачивает ко мне лицо, и меня накрывает унизительное желание оправдаться за недавнюю самоубийственную выходку, за свою загубленную жизнь, за то, что в двадцать девять лет я не настолько успешная и счастливая, какой принято казаться.  

Пожимаю плечами. 

— Он был идеален. Наверное, даже подозрительно идеален. Носил меня на руках. Хотел серьёзных отношений. 

Максим слушает, не перебивает. На лице — ни одной эмоции, только глубокая сосредоточенность.

И тут из дальних уголков памяти всплывают странные фрагменты.

— Восхищался моими голубыми глазами, говорил, что, должно быть, я прекрасно пою.

Хмурюсь: на самом деле радужка у меня серая, а по поводу голоса… Ещё в музыкальной школе выяснилось, что медведь изрядно потоптался по моим ушам.

«Не хочешь похудеть к свадьбе? Слышал, все невесты так делают, чтобы в свадебном платье выглядеть идеально. Что? Ты обиделась? Я же ничего такого не сказал. Просто поделился наблюдениями».

Чувство неловкости разрастается, вытягивает из гостиной весь воздух, превращается в чёрную дыру. Я не знаю, что сказать, как разрядить обстановку. Ужасно жалею о неуместном приступе откровенности. 

— А помнишь, как вы с Танюхой жарили на сковороде сахар и чуть не устроили в квартире пожар? — говорит Максим, словно бросая мне спасательный круг, и я медленно выдыхаю, расслабляюсь, пытаюсь растянуть губы в улыбке.

— Неправда, не было такого.

— Не было, — соглашается он.

Глава 16

После фильма Макс приносит и кладёт на диван подушку, постельное бельё и немного смущённо предлагает свою футболку в качестве пижамы. Перед сном я прошу у него ноутбук и принимаюсь за поиски квартиры. К счастью, зарплата была недавно, на карточке остались деньги — ещё бы добраться до этой карточки!