Плод воображения

Ни хрена нельзя понять. И не хотелось думать, что старый мерзавец прав: она переоценила себя, когда решила, что обладает способностью заставлять других плясать под свою дудку. Всё-таки люди — не персонажи. Или хуже того — они не твои персонажи. Когда она утратила чувство реальности? Возможно, еще до того, как оказалась в пустом городе. Эти книги… Они всегда внушали иллюзии. От маленькой белой лжи совсем недалеко до большой и черной, которая и называется жизнью…

Соне захотелось выпить.

В принципе, желание было реализуемым. Она обнаружила выпивку в подвале особняка еще прошлым вечером, во время обхода. И выпивки оказалось слишком много (даже подозрительно много), чтобы в мозгу не зажегся тревожный сигнал: осторожно, искушение! Кто-то (может, сама судьба) хотел вывести Соню из игры. Поэтому она держалась — до сегодняшнего вечера — и не осознавала, насколько крепко ей понадобилось стиснуть зубы, чтобы держаться.

Но сейчас что-то подсказывало ей, что можно дать себе послабление, иначе нервный срыв неизбежен. Кроме того, она верила, что некоторые вещи, касающиеся любого из нас, происходят без нашего участия, — и лучше иногда позволить неведомым силам выполнить свою тайную подспудную работу, а самой полежать в сторонке — желательно подальше в сторонке, там, где время превращается в поток искрящегося света, — чтобы не мешать им спасать тебя.

Она спустилась в подвал с электрическим фонариком и взяла покрытую пылью бутылку — одну из двадцати шести. Они, как выяснила Соня, были наполнены крепчайшим самогоном, и ее не особенно интересовало происхождение этого пойла. Может, художник был хроническим алкоголиком, а может, наоборот, трезвенником и держал самогон исключительно для расчетов с работягами, — в любом случае Соня мысленно поблагодарила его за припасенное лекарство.

Закусывала она шоколадом и фруктами из доставленного в ее отсутствие пайка. Она никогда не отличалась разборчивостью в выборе напитков, и даже в периоды относительного финансового благополучия ей было всё равно — что reposado, что бражка домашнего приготовления, — лишь бы пойло выполняло свою функцию: высвобождало хотя бы на несколько часов из-под пресса жизненных проблем, главной среди которых была Сонина хроническая неспособность получать свое маленькое обывательское удовольствие. Потом наступала расплата: интоксикация, похмелье, черная меланхолия — до следующего раза. Соня утешала себя тем, что для нее пить или не пить — не вопрос силы воли, а способ регулирования электрохимических процессов в мозгу.

И процессы эти протекали так, что к полуночи, когда погас свет, она была вдрызг пьяна и от этого ей было хорошо. Всё происходившее за пределами комнаты и за пределами текущей минуты представлялось ей неважным, а интриги Барского — просто смехотворными. Кажется, в таком состоянии он и поимел ее тогда, год назад, — сейчас это уже не выглядело уступкой здравому смыслу с ее стороны. Поимел бы и сегодня, если бы находился здесь и всё еще хотел этого, — тут Соня была честна сама с собой.

Она уставилась на экран ноутбука, прикидывая, не послать ли ему сообщение. Предложить встретиться… на сей раз на ее территории. Пообещать сюрприз. А самой отправиться в музей среди ночи и проверить всё лично, раз уж этот лузер боксер оказался ни на что не годен. Вспомнив, как Барский пытался выдать его за Шварца, Соня расхохоталась вслух. Старый дурак. Она-то знала Алика как облупленного… или думала, что знает? Жаль, что поздновато с ним познакомилась. Проболтайся он о своей программе на пару месяцев раньше, может, и не пришлось бы теперь рисковать задницей в этой дыре…

От мысли выманить Барского ночью из его берлоги она отказалась. Несмотря на опьянение, ей было ясно, что это дохлый номер. Она захлопнула ноутбук и осталась в полной темноте. На ощупь нашла стакан и бутылку, налила и выпила. Потом еще раз… И еще…

Вскоре ей почудилось, что откуда-то доносятся выстрелы. Она подошла к открытому окну и высунулась наружу, опасно балансируя на краю подоконника. Неожиданный холод летней ночи немного отрезвил ее, как будто она окунулась в воду. Впрочем, это тоже было приятно — дышать покалывающей свежестью после спертого воздуха непроветренной мастерской.

Что-то определенно стреляло — но, возможно, всего лишь у нее в ухе. Да и откуда тут взяться оружию, при таком-то досмотре? Разве что сами «пастухи» решили немного порезвиться. Устроили ночную охоту на двуногую дичь. А что, ее «креатура» вполне подошла бы на эту роль…