Пляска в степи

— Ох ну и туес, — простонала Мальфрида.

По всему выходило, вернулся Святополк из той деревни и тотчас сел за общий стол в гриднице, преломил со всеми хлеб; лег ночью с какой-то девкой.

Брячислав скривился. Денно и нощно бесчестит Предиславу, его дочку, ее муж. Его, Брячислава, племянник. Курощуп клятый! И слово матери давно для него уж не указ. Разбаловала его она страшно, и вот что вышло. Да что уж нынче об том говорить да жалеть. Пороть следовало, пока поперек лавки лежал.

Нынче уж поздно.

И он ничем не лучше, старый дурень! Повелся на сладкие речи, отдал за него дочь, хотя и ведал уже тогда все про гнилое святополковское нутро…

— Что делать станем? Община кузнеца лишилась. Один он там был на много изб. Коли до Ярослава слух дойдет, коли пойдут княжьей Правды искать…

— Поезжай сам, — попросила брата княгиня. — Возьми из шкатулки моей перстень. Привези им мехов и меда.

— А коли не выйдет откупиться? — Брячислав поглядел на сестру из-под густых, насупленных бровей, и та рассерженно стукнула ладонью по столу.

— Ты поезжай сперва, а уж потом рассудим!

— Общине кузнец потребен, а не цацки твои, — огрызнулся он.

Прошли времена, когда сестра была во власти помыкать им, как ее душеньке угодно. Нынче она без него никуда. Правда, и он без нее тоже. Крепко-накрепко связаны они, посильнее родственных уз.

— Знаю, — Мальфрида вздохнула, и Брячислав устыдился своей злости.

Что уж тут. Не токмо она повинна в том, как все вышло. Девок травить небось он ей подсоблял.

— Поискать нужно. Может, найдем хоть того, кто в кузне подсоблял да ведает, с какой стороны молот держать, — размышляя, княгиня встала и принялась мерить шагами просторную горницу. Лучшую горницу во всем тереме; даже у сына ее, удельного князя, поменьше была.

— Погоди-ка! — Мальфрида резко остановилась и повернулась к брату, отчего подол ее темного вдовьего платья обмотался вокруг ног. — А родня у того кузнеца есть?

— Нету, — Брячислав пожал плечами. — Бирюк он.

— Поезжай нынче же по утру, — сестра приложила руку к груди. — Неспокойно мне что-то. Скоро уж и Ярослав возвратится на Ладогу. Как бы дурное что не приключилось.

Одернув рубаху под воинским поясом, Брячислав с прищуром поглядел на сестру. Правду говорят, слепо материнское сердце. Мыслит, что приключится с ее сыном дурное, когда уж давно оно приключилось! А княгиня и рада на все глаза закрывать. Спросила бы Святополка, где тот шлялся седмицы напролет. Уж последнему полудурку ясно, что не потребно столько времени, чтоб по ближайшим общинам проехаться да обоз дани собрать. Где шлялся, с кем — неведомо никому!

А возвратился хоть и злющий, но рожа так и светилась довольством. Брячислав аж сплюнул на землю, когда увидал, как Святополк спрыгивает с коня да к матери идет кланяться. А та пожурила малость, что припозднился так сильно, да и токмо! Хоть бы спросила, отчего припозднился, где был!

Брячислав нутром чуял: сотворил недоброе али намеревается сотворить, клятый змееныш! Не зря ведь сказывают люди: не жди от ворожбы добра… Так и они. Не дождались.

— Брат?

Видать, крепко он задумался. Не заметил, как подошла к нему сестра да положила на плечо руку, легонько сжав.

— Поеду, — буркнул Брячислав. — Куда я денусь. Ты уж тут без меня гляди в оба.

Мальфрида притворилась, что не разумеет, о чем он. Ничего не спросила, кивнула нетерпеливо: мол, знаю-знаю, не гунди, не бабка!

— Припугни общину, коли нужда будет, — помедлив, добавила сестра.

Дойдут до Ярослава слухи, придут люди просить княжеского суда — несладко придется Святополку. Подозревала княгиня, что в дурном деле замешан ее сын. Неспроста он убил кузнеца, не из-за дурной головы. Коли решился на такое, стало быть, что-то его заставило. Что-то, что поставил он выше жизни кузнеца — а ведь их даже в битвах страшились убивать. Все же говорили они с богами.

— Сына б твоего кто припугнул, — тихо сказал Брячислав. — Святополк нас погубит.

— Нет, — Мальфрида поджала губы. — Я все сделаю по уму.

— Как? — брат недоверчиво на нее поглядел. — Поздно уж по уму делать. Коли рожоного ума у него нет…

— У меня зато с избытком, — она скривилась и отошла от брата, вернувшись на лавку через стол от него.

— Никак ты за старое взялась? Фрида, ты ей кровью тогда клялась!

— И что она сотворила в ответ? Нет у той клятвы силы, нет! — княгиня изо всех сил ударила по столу двумя ладонями.

Раскрасневшаяся, она тяжело и сердито дышала, смотря на Брячислава взглядом раненого, но смертельно опасного зверя.

— Довольно об этом! Все быльем поросло… Я устала, брат, ступай. Выезжай с рассветом.

— Фрида, — снова начал Брячислав, но княгиня поднялась с лавки и подошла к двери.

Отодвинув засов, Мальфрида широко распахнула дверь. В горницу тотчас заглянул ее верный охранитель: все ли ладно, не случилось ли чего?

— Мой брат уже уходит, — сказала ему княгиня и повернулась к Брячиславу: руки скрещены на груди, губы сжаты в тонкую полоску, глаза недовольно сощурены.

«Пес с ней!» — в сердцах подумал Брячислав и вылетел из горницы, не взглянув на сестру.