'Пляска смерти' Гольбейна

- Я присягал только королю, - заявил Мор. - Но я не присягал двоеженцу, ставшему антипапой!

Генрих VIII в таких случаях долго не думал:

- И сгоришь на костре. как еретик.

- Выходит, мы оба любим играть с огнем.

Великий гуманист был отдан на расправу "Звездной палате"; его приговорили: отрубить руки и ноги, извлечь внутренности, бросить их в костер, после чего можно лишать головы. Перед казнью пьяный король навестил своего бывшего канцлера.

- Каково? - спросил. - Только мои негодяи лорды и могли придумать такую муку. Но я добрее: отрубим голову - и все.

После казни Гольбейн встретился с Георгом Гизе.

- Так что осталось от вашего покровителя?

- "Утопия" Мора и мои портреты Мора. Разве этого мало?..

Список портретов Гольбейна - страшный синодик затравленных, сожженных, обезглавленных. за что? Едва ли от Гольбейна осталась даже треть его наследия. Где уничтожено пожаром, где руками злых и глупых тупиц. Но иногда люди срывали со стен старые обои, а под ними яркими красками снова вспыхивала забытая, но бессмертная живопись Гольбейна. Портретам великого гуманиста Томаса Мора повезло - они уцелели!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Спорные вопросы религии лишь маскировали королевский деспотизм. Сегодня отрубали головы католикам, завтра вешали протестантов. Но в любом случае содержимое их кошельков исправно поступало в копилку короля. В бойкой распродаже конфискованных земель богачи наживались, а бедняки нищали.

В сентябре 1533 года Анна Болейн родила дочь Елизавету, и король уже не скрывал своего отвращения к жене:

- Будь я проклят, до чего она мне опостылела!

Женщину, снова беременную, он жестоко избил, истоптав ее ногами, и Анна Болейн выкинула мертвый плод. Королю снова понадобился Гольбейн, который не замедлил явиться. Подле Генриха улыбалась художнику наглая красавица Дженни Сеймур.

Король бросил Гольбейну кошелек с золотом:

- Теперь все стало проще, ибо никакой папа из Рима уже не может помешать нам. Давай-ка берись за кисти, сделай портрет моей ласковой курочки Джен. ах, как она хороша!

Генеральный викарий Томас Кромвель громил монастыри Англии, но, кстати, не удержался от упрека королю:

- Нельзя же менять жен - это вам не перчатки.

Генрих VIII ответил, что Анна Болейн. неверна ему:

- Потому я выбрал Дженни Сеймур.

- Каковы же признаки прелюбодеяния Анны Болейн?

- Спросите Дженни Сеймур, она все видела.

- Что могла видеть эта чертовка?

- Она застала непристойную сцену: Анна Болейн лежала в постели, на которой сидел этот выродок - лорд Рошфор.

- Но он же ее брат! - воскликнул Кромвель.

- Это все равно, - ответил король, и белое плоское лицо его сделалось розовым, как свежая ветчина. - Скажу большее. Во время рыцарского турнира Анна бросила платок Генри Норрису; вы бы видели, Кромвель, с каким изящным благоговением он прижал этот платок к своему развращенному сердцу.

- Не он ли победил на турнире всех рыцарей Англии? Наконец, платок ему бросила не торговка селедками на базаре.

- Да, королева! Тем хуже для нее.

Анну Болейн разлучили с дочерью, вместе с Норрисом и Рошфором заточили в Тауэре. Король в эти дни охотился на оленей, сочинял любовные баллады, распевая их перед Дженни Сеймур, он играл ей на лютне. Дженни говорила ему:

- Ваша страсть ко мне бесподобна, но я удовлетворю вас только в том случае, если принесете мне голову этой грязной потаскушки Анны Болейн. Успокойте меня!

В ясный майский день, держа в руке белый цветок, Анна Болейн взошла на эшафот. В Лондоне были закрыты все лавки, театры левого берега Темзы пустовали, народ волновался и ждал, что скажет "прелюбодейка" на прощание.

- Спасибо великодушному королю, который прибавил еще одну ступень к лестнице моего случайного возвышения!

Несчастная женщина, она ведь публично льстила извергу, боясь, что топор коснется не только ее, но и маленькой дочери. Измерив свою шею руками, Болейн сказала палачу:

- Кажется, я не доставлю вам особых хлопот.

- Шея у вас лебединая, - согласился палач. - Не волнуйтесь, миледи, еще никто из моих клиентов не посылал жалоб и проклятий на меня с того беспечального света.

На следующий день Генрих VIII объявил дочь Елизавету незаконнорожденной и празднично обвенчался с Дженни Сеймур. Он объявил Ганса Гольбейна своим придворным живописцем:

- А чтобы мои лакеи не давали тебе пинков под зад, вот тебе и ключ моего камергера. Тебя могут отволтузить в моем дворце с палитрой, но кто тронет тебя, придворного?

Ученики хором поздравили мастера с камергерством:

- Не выпить ли всем нам по такому случаю?

- Пейте сами, бездарные бараны.

Вскоре Генрих VIII, озабоченно-хмурый, снова позвал Гольбейна и громко хлопнул себя по громадному чреву, заявив:

- Что-то опять у меня не так. не то, что хотелось бы! Эта потливая Джен воняет по ночам в постели, как хорек. Я дам тебе кучу денег. Поезжай-ка на материк с ящиком красок. Говорят, овдовела шестнадцатилетняя Христина, дочь датского короля, что была за герцогом Миланским. Привези портрет этой девчонки-вдовы в траурном платье. Может, она-то как раз то, что мне надо! Я буду ждать тебя с нетерпением.