Пляска смерти

Он предлагал, но если бы я отказалась, он бы ушел. Уже на моих глазах ушли Ашер и Ричард, терять сегодня еще одного из моих мужчин я не хотела. Эта мысль почти вызвала желание позвать Ашера обратно, но… я еще никогда не выступала по полной с тремя моими ребятами сразу. С четырьмя – это подождет.

– Я сказала, что ты слишком одет, – повторила я как можно более твердо.

Он улыбнулся шире.

– Легко исправить.

Расстегнув халат, он сбросил его на пол, а сам остался стоять в идеальной красоте своей бледности. Я уже тысячу с лишним раз видала его голым, но это все равно оставалось для меня потрясением. Как будто это какое-то удивительное произведение искусства, а я украла его из музея, где его хранили под стеклом, и теперь могу гладить руками эту идеальную, гладкую поверхность.

– Слишком далеко стоишь, – шепнула я.

Он улыбнулся, едва заметно показав клыки.

– Это тоже легко исправить.

Он влез на кровать, и я больше смотрела на его тело, маленькое и болтающееся, чем на лицо. Пока он не выпьет крови, то таким и останется, а это значит, что я смогу позволить себе такое, что мне достается нечасто. Обычно, когда мужчина разденется, он уже не маленький – существенно больше.

– Я знаю, о чем ты думаешь, ma petite. – В голосе его слышался шутливый упрек.

– Ты у меня в уме читаешь?

– Non, ton visage.

Он ответил, что читает по лицу. Я немножко в порядке самообороны французский осваиваю.

Он остановился у моих ног, и я заметила, что он смотрит на Мику.

– А ты, Нимир-Радж, что на это скажешь?

Мика улыбнулся в ответ:

– Я здесь, чтобы попытаться облегчить жизнь, а не усложнить ее.

– Я не пытаюсь усложнять жизнь, – сказала я.

– Тсс! – ответил он. – Не принимай на свой счет.

Я открыла рот и поняла, что собираюсь начать перепалку, если не ссору, а ссориться я сегодня уже не хотела.

– Ладно, не буду.

– Ты не станешь спорить? – спросил Натэниел.

Я покачала головой и легла опять на подушки:

– Не-а.

Мика и Натэниел переглянулись.

– Что такое? – спросила я.

Они оба покачали головами:

– Ничего, – сказал Мика.

– Ничего, – отозвался Натэниел, но улыбаясь.

– Я не обо всем спорю.

– Конечно, нет, – согласился Мика.

– Ну ведь не спорю же?

– Уже нет, – ответил Натэниел.

Я хлопнула его по плечу.

– Сильнее, если хочешь, чтобы было больно, – осклабился он.

Я не стала бить его еще раз:

– Слишком тебе это в кайф.

Он улыбнулся шире.

– Уже не я один не готов, – заметил Жан-Клод.

Я опустила глаза на двоих других. Жан-Клод был прав – они определенно не были готовы.

– Слишком долго разговаривали, – пояснил Натэниел.

Я ожидала, что мне будет неловко при мысли о троих мужчинах и обо мне одной, когда нет препятствий для секса. Ожидала, но никакой неловкости не было. Я ждала, что мне станет неуютно, но… вот не стало, и все.

– Это я могу исправить, – сказала я и стала сползать по кровати, поворачиваясь к Натэниелу и целуя его тело сверху вниз, но тут мне пришла в голову мысль. Посмотрев на Жан-Клода, стоящего все так же на коленях, я ее высказала:

– Ты не спросил мнения Натэниела.

– Мика – твой Нимир-Радж, а Натэниел – нет.

– Но все равно он мой возлюбленный.

– Все нормально, Анита, – сказал Натэниел, поглаживая меня по плечу. – Спасибо, что обо мне подумала, но мне без разницы, что меня не спросили.

Я подняла на него глаза – почти от его паха. Если ему это время и показалось неподходящим для задушевных разговоров, он вслух такого не сказал.

– Отчего это тебе без разницы?

– Жан-Клод прав. Я не вожак, и меня это устраивает. Если бы все мы были полностью доминантны, наша милая домашняя жизнь не сложилась бы так удачно.

– Но то, что ты не доминант, еще не значит, что твое мнение не учитывается.

– Нет, – согласился он, тихо засмеявшись. – Но это значит, что у меня не так уж много мнений.

– Но…

– Ты хочешь, чтобы я был более доминантным? – перебил он.

– Да, хотелось бы, чтобы ты высказался.

– Высказываюсь. Пососи – и будем трахаться.

Я заморгала, уставилась на него на пару секунд. Потом просто пожала плечами:

– О’кей.

Глава двадцатая

Я сделала, что он хотел, и еще много чего. Руками и ртом я снова довела Мику и Натэниела до той гладкой твердости, что была у них до задушевных бесед. А бесед этих с меня на сегодня хватило. Я хотела трогать, и чтобы меня трогали. Секс – единственное время, когда я даю себе волю, отпускаю все страхи, тревоги, комплексы – все уносится прочь. Во время секса я сосредоточена на сексе. Единственное для меня время без сомнений и передумываний.

Обоих их я держала в руках. Когда я в первый раз попыталась играть с ними обоими, оказалось, что это не получается. Трудно было одинаково сосредоточиться на обеих руках, а когда держишь в руках такую деликатную часть мужского тела, желательно сосредоточиться. Но умение достигается упражнением, и сейчас я уже умела. Умела держать каждого в руке, и поглаживать, и играть. Наконец-то нашлось дело, где я одинаково владею правой и левой рукой.